Рапсодия в стиле mort
Шрифт:
Глава 3
«Кто-ты – кто-ты – кто-ты – кто-ты…»
О, эти невыносимые звуки! Они были как маяк в мире тумана и боли. Боль была везде: к югу и северу от шеи, боль простиралась на запад от правого плеча и на восток от левого. Тело превратилось в материк, затопленный болью сверху донизу, вглубь и вширь.
Иногда предплечье кусала игла, и боль отступала, как вода во время отлива. В момент выхода из полной темноты у нее появилась мысль, не связанная с нынешним состоянием. Это была мысль о сваях на анапском пляже, куда родители возили ее в детстве. Она
«Кто-ты – кто-ты – кто-ты – кто-ты…»
«Я – Даша, – вдруг поняла она. – Я живая».
Сначала мысль принесла облегчение, потом сердце тревожно екнуло. Где она? Что с ней?
Два этих вопроса приходили постоянно, через равные промежутки времени – если время вообще существовало в том мире, где она очутилась. Реальность возвращалась постепенно, объективный мир восстановился в памяти в щадящем сокращенном режиме.
Ее зовут Даша Алимова, она студентка третьего курса филологического факультета педагогического университета. Сейчас она, скорее всего, в больнице, ведь на том свете вряд ли так болят кости. Пока этого достаточно.
Даша открыла глаза. В мягком сумеречном свете, едва проникавшем сквозь закрытые жалюзи, она разглядела на противоположной стене светлый круг в темном ободке. Оттуда и неслись раздражающие ухо звуки:
«Кто-ты – кто-ты – кто-ты – кто-ты…»
«Часы, – поняла она. – Это всего лишь часы».
Открытие ее успокоило. Даша закрыла глаза и наконец уснула крепко, без сновидений. А когда проснулась, возле ее постели стояла медсестра и, подняв шприц к свету, проверяла уровень жидкости внутри.
– Здравствуйте, – прошелестела Даша. Глупо, конечно, но что еще она могла сказать?
Медсестра вздрогнула и чуть не выронила шприц.
– О господи! – Она наклонилась к подушке и всмотрелась в Дашины глаза. – С возвращением, детка.
– Спасибо.
Даша попыталась привстать, но медсестра придержала ее за плечо твердой рукой:
– Никаких подвигов! Лежи смирно!
Из иглы прыснул тонкий фонтанчик, и медсестра снова склонилась над кроватью. Протерла предплечье влажным ватным диском и ловко ввела иглу под кожу.
– Что со мной? – спросила Даша.
– А разве ты ничего не помнишь?
Даша покачала головой.
– Неудивительно, – пробормотала медсестра, как показалось Даше, с осуждением. Выдернула иглу и велела: – Не шевелись, а то больнее будет.
Дашу охватила паника.
– Подождите! Меня сильно покалечило? Ходить смогу? А лицо… лицо в порядке?..
Она подняла дрожащую от слабости руку и провела по лицу ладонью. Нос на месте, бинтов нет. Медсестра схватила ее руку и насильно сунула под одеяло.
– С тобой все будет нормально, успокойся! Если, конечно, завяжешь с дурными привычками. Поняла?
– Нет, – честно ответила Даша. – С какими привычками?
– Ну, это тебе врач объяснит. На месте твоей мамы я бы тебя хорошенько
Следующий день принес много нового. Врач, совершавший обход, объявил, что Даша практически не пострадала, переломов и вывихов нет, зато спина и бедра – один сплошной синяк. В паре ребер есть трещины, но это пустяки, заживет за неделю, если она не отколет еще один цирковой номер. Ей повезло, что она не ударилась головой, но еще больше повезло с этим солнечным тентом. Вот уж действительно, Божья рука на лету поймала…
– Подождите, – вмешалась Даша, когда врач переводил дыхание. – Какая рука? Какой тент? Почему спина в синяках? Что со мной случилось?
– Значит, вы вправду ничего не помните?
– Ничего! – крикнула Даша изо всех сил, но крик получился так себе, не впечатляющий, только боль долбанула треснувшие ребра. – Мне кто-нибудь ответит хоть на один вопрос?
Врач успокаивающим жестом поправил на ней одеяло. Он был молодой, полный, лоснящийся от крема после бритья.
– Только не впадайте в истерику, ладно? Вы, барышня, то ли выпали, то ли сиганули из окна собственного гостиничного номера. Но по счастливой случайности упали не на асфальт, а на солнцезащитный тент. Ткань прочная, она задержала падение и смягчила силу удара. – Врач цокнул языком и фамильярно осведомился: – Что, дорогуша, полетать захотелось?
Даша проглотила комок в горле. Мелькнуло обрывочное воспоминание, связанное с чем-то полосатым, но ухватить видение за скользкий хвост не получилось.
– Давно я здесь? – спросила она, почти не соображая, что говорит.
– Три дня. Между прочим, следователь дежурит в коридоре. Позвать?
Даша молча закрыла глаза и откинула голову на подушку. Новости ее буквально оглушили. Самое печальное, что она ничего не помнит. Можно, конечно, списать потерю памяти на шок, но почему-то ей все время дают понять, что в произошедшем виновата она сама. Вернее, ее дурные привычки. И при чем тут следователь?
Щеки обвеяло легким сквозняком, заговорили приглушенные мужские голоса, а когда она снова открыла глаза, то обнаружила рядом с кроватью немолодого краснолицего мужчину. Маленькие глазки, утонувшие между толстыми щеками и высоким лбом с треугольными залысинами на висках, цепко «обыскали» сначала Дашино лицо, потом пошарили по ее телу под тонким больничным одеялом. Гость неодобрительно поджал губы, взял стул, стоявший у стены, перенес его к кровати. Она услышала тяжелое дыхание с присвистом и почувствовала запах одеколона. Чересчур сильный запах, словно дяденька старался перебить какой-то другой недозволенный аромат.
– Ну, как самочувствие?
Вопрос Даша проигнорировала, он явно не входил в протокол. Мужчина повторять не стал, достал из старого кожаного портфеля чистый лист бумаги и пристроил его на тумбочке.
– Давно таблетками балуешься? – спросил он рассеянно, щелкая ручкой.
– Какими таблетками?
– Тебе виднее. Теми, от которых на полеты тянет.
– Наркотики, что ли? – наконец врубилась Даша и даже засмеялась от облегчения. Так вот о каких дурных привычках шла речь! – Невиновна, офицер, клянусь законом!