Рапсодия
Шрифт:
Я полностью обездвижена.
С последним усилием, я отвожу назад голову и наношу Королю Фауны удар лбом в переносицу. Он пятится назад, держась за лоб. Карнон больше меня не держит, и я падаю. Он кривит губы в то, что могло бы быть улыбкой. Но я вижу лишь несколько клыков.
— Рабыня хочет немного подраться.
Я, пошатываясь, заставляю себя встать и кашляю от гадкой магии, которой он силой накормил меня.
— Что ты со мной сделал? — хрипло спрашиваю я.
Он склоняет голову в бок, окидывая меня странным взглядом и говорит:
— Жду с нетерпением, когда
У меня кружится голова, внутри полная дезориентация и я вновь качнулась. С каждой секундой я слабею. Со мной творится что-то неладное. Все такое медленно — мои движения, мысли. Солдаты резко надевают на меня повязку и, подхватив под руки, тащат обратно в камеру, где швыряют на койку в углу. Я едва ли это замечаю. Что бы ни было у меня в горле, оно скользит внутрь, превращая кровь в лёд.
Они даже не сняли повязку, а у меня на это нет сил.
Я начинаю проваливаться в темноту… Из головы исчезают мысли, окружение превращается в бесконечную, безвыходную черноту.
Глава 26
Задыхаюсь. Я задыхаюсь от магии. Она пульсирует прямо во лбу, заставляя напрягать мышцы и сжимая внутренности. Я просыпаюсь с криком, который эхом раздаётся в камере. Где-то вдалеке предупредительно рычит тюремщик.
Я сажусь, тяжело дыша, и дотрагиваюсь вспотевшей рукой до горла.
Всего лишь сон.
Удушающая тьма, извращённая магия, Карнон…
И переводя дух, я осознаю, что не сон. Я до сих пор чувствую на щеках хватку Карнона, его губы на своих, и коварную тьму, просочившуюся в вены.
Лицо покрывается потом, желудок сводит…
Я едва успеваю подлететь к «туалету» вовремя. Следующие несколько часов я только и делаю, что дрожу на койке, да опорожняю желудок.
В какой-то момент охранники проталкивают еду через люк, который находится у основания решётки. Но и прошлая порция всё ещё стоит не тронутой. В конечном счёте, болезненное ощущение рассеивается. Не совсем, но достаточно, чтобы двигаться. Живот урчит, и я встаю с кровати, направляясь к оловянной миске. Но лишь взглянув на размазню в ней, решаю поголодать. Я облокачиваюсь вспотевшим лбом о железные прутья и смотрю на приближающегося охранника. Он проходит мимо, и я провожаю его взглядом, замечая львиный хвост.
У всех ли фейри Фауны есть аспекты животных?
Охранник сбавляет шаг, кидая на меня ледяной взгляд.
— Не пялься на меня, рабыня.
Ох, как мне уже осточертело это слово.
— Миленький хвостик, мудила, — бубню я.
Он останавливается, а мне это и нужно, чтобы послать идиоту усмешку, взбесившую его. Он бьёт ладонями, затянутыми в перчатки, по решётке.
— Считай, тебе повезло, что у короля на тебя очень личные планы, — рычит он.
Я шире растягиваю ехидную улыбку. Взяв миску с пола, я плескаю жижу прямо ему в лицо.
— Пошёл ты, свинья.
Никогда бы прежде не подумала, что из меня выйдет плохая заключённая.
Около
— Ты — мерзкая, подлая рабыня, — орёт он. — Я мог бы убить тебя прямо сейчас. Прямо там, где ты стоишь.
По коже пробегает свечение, когда проявляется сирена.
— Убил бы меня? — издеваюсь я. — Почему бы тогда не зайти ко мне и не попробовать?
Он снова ревёт. Потому что, видимо, ему и пальцем нельзя меня касаться. И не только потому, что, по словам Карнона, я его козырь перед Десом.
— Или испугался? — Я облокачиваюсь на стену. — Лев испугался маленькой женщины.
Он рычит и неистово колотит по решётке, пока другой солдат, с лошадиными ушами, не оттаскивает его, окидывая меня взглядом, который, по его мнению, должен пугать. Но нет ничего страшнее ожидающей меня судьбы. Я смотрю им в след, радуясь, на этот раз, что сирена не боится никого и ничего. Животные могут чувствовать страх, а стражи наполовину звери. Не так уж сильно они отличаются от Илая, если уж на то пошло. Я сползаю по стене, откидывая на неё голову. Я истощена, а, кажется, ещё день не прошёл?
Это место быстро ломает любого.
Когда голоса охранников стихают, женщина из соседней камеры спрашивает:
— П-с-с, человек, ты в порядке?
— Ага, — слабо отзываюсь я. Кожа перестаёт мерцать, и вся сила, которая пришла с сиреной, исчезла, оставляя меня изнурённой.
— Ты очень смело поступила. Опрометчиво, правда, даже глупо, но весьма смело.
Я постаралась собрать силы для смеха. Из того немногого, что знаю о фейри, я поняла, что оскорбления, подразумевающие комплимент, видимо, их конёк.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Итериэль, — произносит она. — А тебя?
— Каллипсо.
— Ты тут новенькая, да?
— Ага, — выдыхаю я, прослеживая взглядом процарапанные метки.
— Сколько раз ты встречалась с Королём Фауны? — задаёт она вопрос снова после недолго затишья.
Видимо, не только я успела побывать на особом приёме.
— Всего один.
— О, так у тебя веселье только начинается, — говорит Итериэль.
Я слабо улыбаюсь на это. В этой тюрьме заключены фейри-воительницы. Самые крепкие из крепких женщин. Каким-то образом, я об этом позабыла и ассоциировала их с образами, спящих в стеклянных гробах, женщин, не думая, что они, возможно, боролись за свою жизнь не меньше моего. Но прямо сейчас, когда Итериэль посвящает меня во весь кошмар нашего ужасного положения, я вспоминаю.
— А сколько раз ты была? задаю вопрос я.
— Четыре, — следует её ответ. — Я не могу шевельнуть ни руками, ни ногами. Сперва, он лишает нас этого. Не хочет, чтобы возникали трудности.
— Через этот поцелуй? — спрашиваю я удивлённо. В конце концов, это был единственный раз, когда Карнон использовал магию. — Таков способ нас обездвижить? — Я начинаю шевелить пальцами рук и ног, пока говорю, убеждаясь, что с подвижностью у меня всё в порядке.
— Помимо всего прочего… — произносит она мрачно.