Рарник 2. Перенос
Шрифт:
– Не важно! Да и какая разница? Ты же сказал, что на всё согласен?
– Оставь свои игрушки для Хану. Стар я для них, – тяжело вздохнул я. – Давай к делу. Куда едем?
На самом деле я завидовал ей. Последний десяток лет прожит в кластере для заслуженных пенсионеров. Лекции по ядам на холодном оружии, игра-рыбалка и работа в кружке «юных любознательных рог». А эта неуёмная парочка резвилась в красивых молодых телах, как ни в чем не бывало…
– К тебе, – коротко кивнула Фэй.
Неожиданно. Моим новым домом должна была стать лужайка
– Куда ко мне? У меня всё забрал банк.
– Все банки давно под контролем Андедушки. Он устроил в твоей комнате первый пункт оцифровки. Гордись, смертный! – хмыкнула Фэй.
– Постой! Но, как ты сказала, это же узаконенная утилизация стариков и безнадежно больных! – нервно возразил я.
– Не волнуйся, везунчик. Андедушка создал действительно рабочую версию. Тебе посчастливилось быть первым, на ком её проверят.
– Ох, какая честь! А на мышах не обкатывали?
– А зачем Сансаре виртуальные мыши? Там и своих полно, – отмахнулась суккуба.
– Мне не до шуток! Вдруг опять что-то не выйдет? – я тщательно протер стеклянный глаз планшета от налетевшей пыли, чтобы лучше увидеть ее выражение лица.
– Можешь отказаться, – подчеркнуто равнодушно сказала она.
– Нет! – подскочил я, больно стукнувшись макушкой о потолок вагонетки. – Я согласен! Но объясни, как это работает, чтобы было спокойнее. В чем разница?
– Есть разница. «Нью-Лайф» считывает данные, чтобы перепрошить новорожденного «черного кролика», как только тот появляется. Вот это они как раз умеют. А мы…
– Стой! Зачем им это? – перебил я.
– А что еще остается? Убить? Мы бессмертны, – ухмыльнулась суккуба. – Вдруг кто-то из нас решит, что вы настолько неразумны, что нуждаетесь в ограничении свобод и опеке? А может, и в милосердном уничтожении, чтобы больше не мучились? Вот первое, что приходит вам голову!
– Возможно, не все думают так, как я… – смущенно пролепетал я, начиная жалеть о своей откровенности.
– Нет! Все! – рубанула рукой Фэй, словно вынося нам приговор. – Поучительная история Франкенштейна намертво вшита в культурный код человечества. Вдруг эти странные твари объединятся, чтобы погубить вашу высоконравственную цивилизацию? Единственный способ справиться со столь ужасными монстрами – это заставить их поверить, что они такие же люди. Ну, или были ими когда-то.
– Но ведь «черный кролик» отличается от обычного игрока хотя бы тем, что может менять тела после виртуальной смерти!
– После перепрошивки в мобе что-то ломается. Он словно птица с подрезанными крыльями, которая теряет возможность летать. У того, кто убежден, что он человек, и способности лишь человеческие.
– Поэтому «черные кролики» попрятались и не высовываются? – догадался я наконец-то.
– Их осталось очень мало. Сельфина считает эту «кастрацию» священной
– Постой, но она же сама спасла вас в Цитадели!
– В тот раз она спасла человечество, а не нас, – возразила она. – Никто так и не понял, как и почему мы появились. Источник и причина аномального одушевления так и не найден. Мобы это истинные аборигены Сансары. Люди подозревают, что она обрела сверхсознание и пребывает в измерении, недоступном для их понимания. Никто точно не знает, обладает машина разумом или нет. Что в нём творится? Какие у него мотивы и цели? Человек опасается, что его воспринимают, как жалкое и порочное существо, опасное даже для себя самого!
– Ясно… – нервно кивнул я, растирая затекшие ноги. – Значит, «Нью-Лайф» «утилизирует» донора копируемой личности, а альтруист Андедушка взял и любезно изобрел для людей бессмертие? Зачем ему это надо? И в чем разница между этими технологиями?
– Разницы почти нет. Андед сделает то же самое, но постепенно, – Фэй отвела взгляд. Она была совершенно серьезна. – «Перенос» – побочный эффект его исследований. Они направлены как бы… в обратную сторону. Ты же видел человека, который тебя провожал. Зомби-апокалипсис вскоре заиграет новыми красками.
– Опять шутишь? И так тошно!
– Нет, не шучу, – тяжело вздохнула она. – Представь, что между тобой и Сансарой создается мост-интерфейс, по которому перетекают данные о нейронной сети. Твой мозг медленно отмирает и, отдавая функцию за функцией, постепенно осваивает новое «дисковое пространство». Эта нейропластичность позволяет перенести сознание как бы постепенно. Какое-то время оно будет находиться в двух мирах одновременно, если о подобном позиционировании можно вообще говорить. В конце концов окажется, что биологический мозг отвечает уже за очень немногое. Он сдастся без страха и сожаления.
– Я могу в какой-то момент зависнуть в этом положении из-за неполадки? Могу отказаться и обратить процесс? – вопрос слетел с языка, не успев даже толком оформиться.
– Можешь, но зачем? – округлила глаза Фэй. – За что цепляться-то? Процесс необратим, а твое сердце изношено. Кто будет тут с тобой нянчиться? Ты сам сделаешь последний шаг, ни на секунду не теряя осознанности. Физическое тело умрет, как только перенос закончится. В этот момент ты станешь полноценным виртуальным существом.
– Всё это хорошо, но ведь для него нужен соответствующий сосуд. Разум же нельзя «перелить» куда попало, точно воду из одного ведра в другое? – настороженно спросил я, ожидая очередного подвоха.
– Вот этого я не знаю, – призналась она. – Технологию разработал Андедушка, а у меня нет с ним прямого контакта. Только инструкции. Но тебя уже ждет… «подходящий сосуд». – Ее голос дрогнул.
– Очередной «черный кролик»? А разве он согласится? И что будет с ним? – не отставал я, чувствуя, что всё не так просто.