Рарок
Шрифт:
Людша подошёл к зеркалу и стал рассматривать себя.
– Я не знаю, сынок… – Ружана покачала головой, – мне бы не хотелось думать, что ты…
– Но как же так? Почему? Почему я? – Людша будто нападал на своё же отражение в зеркале.
– Я не знаю, сынок…
– Я бы хотел уметь плести корзины или делать музыкальные инструменты… Или, как дядя Добруш, быть плотником… Дар Ивар – чудесный и созидательный… Почему его у меня нет? Я хочу быть, как все вы! Я должен быть как все вы, я же из вашего племени! Или нет? – Людша резко обернулся и испытующе посмотрел на мать.
Ружана смиренно кивнула.
– Из
– Да что ты все твердишь свое «не знаю»! – Людша вдруг топнул ногой, – мне надоело уже это слышать! Ты никогда не говорила мне этого! Почему? Ты всегда молчала, скрывала от меня! Ты мне врала! И ты никогда не терпела того, что я терплю: эти бесконечные «хи-хи» за спиной… Все играют, как сумасшедшие, в эту «взрослую жизнь»… «Я умею печь пироги, мне бы только муки! Кто мукомол?» – «Я мукомол…» – Надоело! Слышать это уже не могу! Видеть их всех уже не могу! Они смеются надо мной: «Людша, а твой дар еще не проявился? Что-то долго он не проявляется? Странно. Давно пора!», – Людша передразнивал приятелей, – Всё, хватит с меня! Вы все против меня! И теперь я понимаю, наконец, почему… Просто потому, что я не такой, как вы! Я – бездарный бруш! Волшебник без волшебства! У меня есть только то, что никому не нужно и чего все боятся!
С этими словами он схватил со стола поднос с чайником и чашками и со всей силы шваркнул его об пол. Чайник разлетелся на кусочки. Одна чашка, чудом уцелевшая при падении, укатилась было под стол, но Людша в ярости так прихлопнул ее каблуком своего сапога, что от чашки осталась только фарфоровая пыль. А затем в сторону полетело и зеркало, и разбилось со звоном и треском об стену, разметав по комнате солнечные зайчики своими осколками.
Ружана в ужасе смотрела на сына. Впервые с того самого дня, когда Людша появился на свет, и когда Найрад сообщил ей об особом даре её сына, ей снова стало страшно. Долгие годы она прятала, запирала свои страхи и волнения под замок, изо всех сил будто пыталась останавливать плотинами реку. И тут плотину прорвало. Теперь она ничего не могла сделать. Ружана закрыла лицо руками.
Людша стоял среди осколков. Ярость понемногу отпустила его, и он увидел, как перед ним плачет его напуганная мать. Он схватился за голову и выбежал из дома. На пороге он едва не сбил отца с ног.
– Сынок, ты куда? Что происходит? Ружана, что с ним?
Ружана подняла на мужа лицо, полное ужаса.
– Он знает… Теперь он знает всё… Рарок проснулся в нем…
– Как? Ты сказала ему? Но зачем же ты рассказала ему? – Буда схватил Ружану за плечи, – Зачем?
По лицу его жены покатились слезы.
– Прости меня, Буда… Я больше не могла …
***
Людша бежал, куда глаза глядят. Бежал, не останавливаясь…
Вот он уже на краю деревни… Стоп. Это же дом Найрада. Очень кстати. Пришло время выяснить все до конца.
В душе Людши теперь кипело то, что он так старательно пытался не слышать. Как он хотел его унять, погасить это пламя ярости, злости, обиды, непонимания, беспомощности, жалости к себе, желания мигом забыть обо всём произошедшем, и огромного желания узнать ещё больше; страха перед тем, что может случиться буквально
Раздался резкий и нетерпеливый стук в дверь. Старый Найрад не спеша спустился по лестнице. Сначала он удивился, увидев, что на пороге стоит какой-то годун.
– Зачем ты пришел ко мне? Не помню, чтобы за последние сто лет у нас рождался кто-нибудь с даром Рах…
– У меня нет такого дара, но я хочу войти.
– Зачем? А какой твой дар, юный бруш?
– Я – бездарный бруш. Я Людша Рарок.
Найрад будто и не удивился вовсе, кивнул.
– Совсем я ослеп, видать, на старости лет, не признал тебя. Так значит, они сказали тебе…
– Впусти меня, старик Найрад. Мне о многом нужно расспросить тебя. Помочь мне во всем разобраться можешь только ты и Священные Книги Шагира.
– Что ж, проходи, Людша…
– Это правда, мудрый Рах? – паренёк остановился недалеко от порога, не прикрыв за собой дверь, – я действительно тот самый Рарок, о котором говорится в последнем предсказании?
– Если бы это была ложь, мой мальчик… Если бы только это была ложь…
Причитания старика совсем не понравились Людше. Найрад словно услышал его мысли.
– Ты уже взрослый, и ты прекрасно знаешь, как устроен наш мир. Ты знаешь Извечный Порядок Витамир. И ты знаешь, что в нашем мире нет места Рароку. Наш мир – это мир созидания и спокойствия. И нам не нужны никакие неожиданности, непредсказуемость, перемены…
– Но ведь именно перемены и предсказаны книгами, разве не так? Почему же ты хочешь избежать предсказания? И что ты мне предлагаешь, Найрад?
Найрад не отвечал. Он подошёл к пыльному стеллажу и рукавом протёр корешок одной из книг, наклонился, чтобы лучше было видно название. Прошамкал что-то губами… Потом как будто опомнился и как будто между делом сообщил:
– Я хочу избежать перемен, которые повлекут за собой гибель моего мира… И я предлагаю тебе уйти из нашей деревни. Раз теперь ты всё знаешь, и раз ты понял, что Рарок из последнего предсказания это ты и есть… Ты должен покинуть наш мир. Вот и всё.
– Как это покинуть «наш мир»?
Людша ушам своим не поверил. Начиная с сегодняшнего утра на Поляне, когда он почувствовал эту жуткую обиду на своих друзей, замучивших его вопросами про его дар, он теперь не поспевал за событиями, главным героем которых был он сам. Всё развивалось слишком быстро, куда-то несло его, как беспомощную щепку. Ещё утром он и думать не думал, что так всё обернётся, а теперь старый Рах предлагает ему уйти…
– Вот так вот просто? Уйти? И всё? – переспросил он.
Найрад доставал книгу со стеллажа и не отвечал.
– Но как … Как же… Что же я буду есть? Как я буду жить? Ведь я ничего не умею! У меня нет ни одного из созидательных волшебных даров! Я бездарный! Мне не выжить одному. И потом… куда уйти? Бруши могут жить только все вместе, помогая друг другу – это ведь и есть наш закон Витамир, верно?
Найрад оставил попытки вытянуть непослушную книгу с полки, отряхнул руки, посмотрел на хрупкую фигурку паренька под массивными сводами своей библиотеки, и медленно направился к нему.