Раса значения не имеет
Шрифт:
— Вот как. И чтобы вернуться, тебе нужно посыпать голову пеплом и признать, что был не прав? — предположила я.
— Думаю, достаточно будет просто вернуться. Но я не проверял.
Я не нашлась, что на это сказать. Странно у них, у эльфов, все устроено.
— Как надоест выпендриваться, проверю, — вздохнул Иван, опуская меня у нашего подъезда, чтобы открыть дверь.
Надо же, мы уже пришли! В смысле, Иван пришел.
— Ой, у нас в подъезде бывают крысы! — вспомнила я. — Знаешь, такие,
— Да, я их видел. Не переживай, у них хватит ума не нападать на меня.
Иван распахнул дверь подъезда, где, к счастью, уже вкрутили лампочки. Запах крыс там был, а вот самих крыс я не увидела.
Эльф хотел было снова подхватить меня на руки, но я категорически отказалась. Хватит, накаталась.
Глава 25
ГЛАВА 25
Воскресное утро я проспала. Опять. Тики сварил мне кашу. Какой позор! А еще критиковала Нику!
Ноги болели. Я, морщась, надела тапки и, шаркая, прошла по пустому коридору.
Зато в кухне меня ждала идиллическая картина. И немного сюрреалистическая, что уж тут скрывать.
Тики и Урфин наряжали елку какими-то потрясающими движущимися игрушками. Птички, животные и сказочные персонажи казались живыми. Нет, было ясно, что это — игрушки, но в то же время они так правдоподобно двигались… Вокруг елки бегала та самая, похожая на кошку, штука с балкона. Она абсолютно точно была каменной и абсолютно точно — живой.
За столом со спицами в руках и несколькими клубочками в шуршащем пакете сидела Мария. Кто бы мог подумать, что она увлекается рукоделием.
— Доброе утро! — поздоровалась я, садясь есть овсянку с изюмом.
— Как прошел рабочий день? — поинтересовалась Мария.
— Ты принесла мне конфет? — спросил Тики.
— Сладкое вредно, — строго отрезала Мария, — и вообще, марш одеваться, нам пора гулять!
— Но мы еще не закончили с елкой! — заныл мальчик.
— Режим есть режим! Потом закончим! — неожиданно поддержал Марию Урфин, и так неодобрительно посмотрел на меня, что я чуть кашей не подавилась.
— Я на работе была, вот и проспала, — попыталась оправдаться я, когда Мария и Тики покинули кухню.
— Работа есть работа, — согласился Урфин, — но молодому человеку следует как можно раньше приучить себя к дисциплине.
Похоже, в этой квартире воспитанием Тики занимаются все, кроме меня.
Вандерштутель отложил коробку с игрушками, сел за стол напротив меня и так насупил брови, что запихнуть кусок в горло стало совершенно невозможно. Я отодвинула тарелку с недоеденной кашей и положила рядом ложку. Это было ошибкой. Странная зверушка, до этого мирно крутившаяся возле елки, вдруг молниеносно запрыгнула на стол и стащила ложку.
И съела. Тоже молниеносно.
— Зараза! —
— Оно ест металл? — ошарашено спросила я.
— Оно ест все. Но столовые приборы обожает больше всего. Особенно чайные ложечки.
Почему мне в последнее время так сложно понимать, шутит мой собеседник или нет? Судя по бровям гнома, скорее нет.
— Оно мое. Оно голем, — со вздохом добавил Вандерштутель.
— Ты сам его сделал?
Каша безнадежно остывала, но доедать ее теперь было нечем.
— Знаешь, бывает, делаешь что-то, просто ради эксперимента, не на продажу, потом бросаешь в плавильную печь. Ну ерунда, никакой угрозы для населения, — доверительно сообщил мне Урфин и неожиданно добавил: — А вот рука не поднялась ее в печь бросить. Маленькая и приставучая, все время лезет под ноги.
Вот от кого не ожидала такого проявления сентиментальности, так это от Вандерштутеля. Урфин от смущения спрятался в брови.
Приставучий голем, цокая каменными лапками, пробрался назад к гному и сел рядом. Помесь кота и ящерицы. Я посмотрела на украшающие елку прекрасные игрушки. Потом снова на голема. Как Вандерштутель, у которого руки явно из правильных мест выросли, вообще ухитрился такое сделать?
Правду говорят, что уродцев любят больше всего.
Вандерштутель молча выжидающе смотрел на меня.
— Как ее зовут? — я уже поняла, что голем — это она.
— Зараза.
— Ну ты держи ее подальше от ложечек тогда, — разводить с гномом дебаты по поводу запрета на домашних животных мне совершенно не хотелось.
Урфин просиял.
— Я бы давно ушел, потому что я добропорядочный гном и чту договор. Раз никаких животных, значит, никаких животных, — голос Вандерштутеля звучал виновато, — но Зараза наотрез отказалась уходить, как я ее ни звал. А она мне очень дорога. Я потому и поселился здесь, что Зараза облюбовала твой балкон. Понятия не имею, чем он ей так приглянулся.
— А где она будет жить? — решила на всякий случай уточнить я.
Вряд ли Гвоздик и Иван будут в восторге от того, что в их и так тесной комнате поселится Зараза.
— По большей части на балконе, — успокоил меня Урфин, — Зараза почему-то считает, что я храплю.
С чего бы это?
Гном с големом ушли устраиваться, я взяла себе другую ложку и доела остывшую кашу. Надо опять заняться готовкой, а потом, когда Тики вернется, поговорить с ним. А то я в последние дни вообще забросила племянника.
Блин, а кто так отмыл мою сковороду? Я чуть не закричала от неожиданности, когда увидела в сковороде свое отражение. Зеркальная сковорода! Да она еще вчера была черной!