Раса

Стригин Андрей Николаевич

Кстати, а кто насылал морок, и зачем?

Глава 28

Первым делом смываем с палубы кровь. Затем, помня о целебности смолы, спускаемся к лесу. Стоим обалдевшие. С подобным не сталкивались. Деревья, обхватив корнями скалы, шевелят корой. Они дышат. У них есть лёгкие! Листья ярко зелёные, этот цвет не часто можно видеть в подземном мире. По морщинистым стволам течёт янтарная смола с насыщенным запахом кедровых орехов. Прикасаюсь к корням, они вздрагивают, чувствуют

прикосновение, значит, обладают нервной высокоразвитой системой. Нам не по себе в мире странных гигантов, но он, завораживает, любопытство гонит в самую чащу.

Под ногами шуршит опавшая листва, мелкое зверьё беспардонно носится по деревьям, рвут шишки, слизывают смолу, свиристят, как оглашенные, дразнят Игоря, который кидает в них тяжёлыми шишками. Сеточка, неожиданно для всех, прижимается к стволам, о чём-то говорит, гладит ладошками корявые стволы. Семён, не торопясь, собирает смолу. Грайя ходит за ним, как гусёнок за гусаком, старается помогать, но больше мешает, измазалась как порося. Пухлые губёшки зажили, но она всё ещё выпячивает их по привычки. А может, копирует Семёна, тот, когда забывается, выдвигает нижнюю челюсть, наверное, по молодости, считал это признаком мужественности.

Как-то неожиданно, сладкая парочка исчезает с поля видимости. Я беспокоюсь, хочу их позвать, но, резко закрываю рот. Мне кажется, это будет некстати.

Около двух часов гуляем по лесу, ведёрки смолой набрали доверху. Уже нешуточно тревожусь, Игорь несколько раз спрашивает, где папа. Наконец они появляются. Семён, как сытый кот, Грайя семенит за ним, стараясь успевать за широкими шагами мужчины. На лице блуждает улыбка удовлетворённой женщины.

— Мы, тут, слегка заплутали, — потупился под моим понимающим взглядом друг, обтряхивая с одежды лесной мусор. Грайя, так же, вся в листьях и сучках, она счастлива, лицо светится как Солнце, которое никогда не видела.

Незаметно день растворяется, ползёт мрак. Благоразумно запираемся в каюте. Зажигаем масляный фонарь. Сидим, перешёптываемся. Дети играют с шишкой. За бортом хлюпает вечерняя волна. Корабль тяжело качается, натужно скрепят тросы. Частенько поглядываем в иллюминатор, любопытно посмотреть на оживание леса. Темно. Может они уже ползают? Пока, нет.

Но, вот, зажигаются призрачные огни, вздох прокатывается в пространстве. В тусклых отблесках, едва угадываются корявые стволы. Вздрагивает земля, одно из деревьев отцепилась от скалы и словно встаёт на дыбы, корни семенят в воздухе, словно лапы насекомого. Затем, движение захватывает всех. Дрожат вершины, гул стоит от падающих стволов. Лесные великаны расползаются по земле как гигантские сороконожки.

— Вот это да! — Семён восхищён, глаза светятся, словно полированное серебро. Я так же потрясён. Это что-то! Детвора примкнула к стеклу, попискивают от страха и восторга, даже носики расплющили.

— Никогда подобного не видела, — Грайя возбуждена, ротик приоткрыт, жемчужные зубки, в пухлых губах, вызывающе блестят. — Это не наша страна, ни кто о ней не говорил. Даже старшие жрецы.

— Наверное, это мир гоблинов, — вспоминаю

охотников скрывшихся в лесу.

— Нет, они живут на других уровнях. Очень глубоко, там жарко от подземного огня.

— В то же время они иногда посещают поверхность.

— Придурки, им же хуже, Солнце изжарит, — пренебрежительно хмыкает она.

— Не знаю, не знаю, а я бы сейчас позагорал бы на пляже, — не соглашаюсь с ней и замечаю, как тускнеет взгляд друга. Много бы он отдал за то, чтобы поплескаться с Граей в Чёрном море.

Свет за иллюминатором насыщается оранжевым огнём. Деревья светятся, словно увешены светодиодами. Вся эта огненная оргия шевелится, извивается, расползается.

— Как красиво, — пищат дети.

— Ой! И шишечка наша загорелась! — в восторге верещит Светочка. Она хватает её в руки. Я вскакиваю, боясь, что происходит нечто плохое.

Шишка набухает светом, пытаюсь выхватить её из маленьких ручонок, но меня как током сбивает с ног, кости ломает от невыносимой боли. Кричу:- Брось!

— Что ты, она такая ласковая, — смеётся Светлана Аскольдовна.

Рыжий огонь охватывает её тело. Я жмурюсь. В страхе вопит Игорь, размазывая слёзы по щекам, Грайя застывает в ужасе, Семён ищет, чем бы выбить сгусток огня, а Светочка хохочет.

Всё пылает, почти не видно в нём хрупкой фигурки девочки, кажется, воспламеняется каюта. Но всё внезапно кончается, вихрь огня, смерчем крутится вокруг тела и… исчезает. Светочка разочарованно смотрит на ладошки, которые всё ещё горят теплым огнём.

— С тобой всё в порядке? — подскакиваю к ней.

— Он со мной разговаривал, сказал, что я хорошая девочка, — надувает губки Светочка. — Почему он ушёл?

— Дела, — разводит руками Семён.

Грайя осторожно касается волнистых волос девочки. Оранжевые искорки пробегают от корней до самых кончиков и растворяются в воздухе.

— Светочка, ты теперь огненная принцесса, — обнимает её Игорёк.

Девочка чмокает мальчика в нос:- Ты у меня самый лучший братик на свете. Ни кому тебя не отдам!

Улыбаюсь, дай бог, что бы только этим закончилось. Но в сознании гнездится уверенность, произошло нечто таинственное. Как оно отложится на судьбе девочки? Хочется верить в благополучный исход.

Грайя задумчива, смотрит на подаренное ею ожерелье.

— Форма та же, содержание другое. Это алмазы. А я дарила с хрусталём.

— Неужели? — я смотрю на камни. Они словно в искрящейся дымке.

Девочка подносит ожерелье к глазам:- Как красиво! Тётя Грайя, я так вам благодарна!

Жрица обнимает ребёнка:- Это теперь не только мой подарок и их тоже, — указывает за иллюминатор, где переливаются огнями существа, ставшие землянами.

Ночь в разгаре. Дети возятся с шишкой, пытаются вызвать огонь, но она пустая, пахнет смолой и кедровыми орешками. Они разочарованно пыхтят, Игорь вообще, предложил её поджечь, но я решительно пресёк гениальную попытку реанимировать жизнь. Вскоре отбираю их игрушку и заставляю спать. Они возмущаются, но как только накрываю одеялом, засыпают как два молочных щеночка.