Расческа для лысого

Зайцева Мария

Но это все в будущем, может, Полина и передумает.

— И вообще, ты хотя бы задумываешься о том, что…

Так, надоело.

Я, не вслушиваясь в то, что несет Ленка, потому что вижу, что ее распирает опять на гормонах, просто притормаживаю

на обочине. Проезжаю чуть дальше, за лесопосадку, так, чтоб не было видно с дороги.

— Зачем мы остановились? Не поняла…

Я смотрю на нее, медленно обвожу взглядом тонкую шейку, грудь, ставшую гораздо больше, потому что она кормит, животик, уже пришедший в норму…

Ленка замолкает. Неверяще упирается в мое лицо.

— Ты чего? Ты с ума сошел?

— Да. Только полный дебил мог с тобой связаться. Сюда иди.

— Да пошел ты!

Фыркает и отворачивается. Я отстегиваюсь, выхожу из машины. Открываю дверь с ее стороны.

— Ты с ума сошел! — шипит она в ярости. Такая красивая, охереть можно. А в глазах… Да, я не дурак. В глазах ярость и желание. Моя девочка. — Лера спит!

— Ну и отлично. Она не проснется. Если ты не будешь шуметь.

— Прекрати! — она опять шипит, но уже тихо, и не сопротивляется, когда я вытаскиваю ее из машины и просто перегибаю через сиденье лексуса. Удобно, что мы такие высокие.

— Хорошо, что юбку надела, — хриплю я, ласково оглаживая ставший еще более аппетитным зад. Дергаю трусики. Она шипит:

— Осторожнее, ты что?

— Да нихерааааа…

На последнем слоге

я резко врываюсь в нее, и Ленка вскрикивает. Правда, тут же замолкает, потому что я затыкаю ей рот ладонью. Она внутри мокрая. Нереально мокрая.

Вот ведьма, а?

Хотела меня все это время, потому и препиралась, выводила на эмоции. Злючка бессовестная! Стервочка!

Я наказываю ее, жестко и сильно двигаюсь в податливом теле. Она только изгибается, подается назад попкой, насаживается сама на меня. И мне приходится держать все под контролем, потому что она уже не может этого делать, кричит мне в ладонь, дрожит, течет. Ее кайф настолько яркий, что меня самого уносит. На последних толчках прижимаю ее клитор, и мою жену трясет еще раз. Она после родов стала кончать ярче, сильнее, больше. И для меня это дополнительное удовольствие. Выхожу, ставлю на колени прямо возле машины и наконец-то затыкаю вредной девчонке рот именно тем способом, которым и хотел изначально. И она не против. Вообще не против.

А потом мы сидим, обнявшись, на заднем сиденье до тех пор, пока не просыпается Лерка и не начинает требовать еды.

Лена берет ее на руки и кормит. А я смотрю. И глаз оторвать не могу.

И вот если кто спросит меня: «Какое самое красивое, охренительное и нереальное зрелище было в твоей жизни, Миха?», я отвечу: «Моя жена, кормящая грудью моего ребенка».

Зуб даю.

Конец.