Расчет вслепую
Шрифт:
— Зубья, — показал Скотто Брину.
В течение следующего получаса мы сократили разрыв до полумили. В бинокль я видел «Кристалл» очень ясно. Они все еще качали воду. Я мог разглядеть и лица: Арчер у штурвала, рядом Миллстоун и Джонни Форсайт. Они энергично размахивали руками, видимо споря о чем-то. Я видел, как Арчер пожал плечами и убрал руки со штурвала. Джонни Форсайт занял его место. Затем Арчер исчез из поля зрения.
— Давай, давай, давай, — долдонил Брин за моей спиной, как будто бил в барабан.
На передней палубе «Кристалла» засуетились фигуры. Вверх пошла полоса паруса и раздулась
— Убей меня Бог, это их большой змей! При силе восемь? — недоумевал Скотто.
На какое-то время это ускорило ход «Кристалла». Вода перед носом яхты отливала теперь на солнце радугой.
— Он его потеряет, как пить дать, — сказал Скотто. — Он, должно быть, помешался.
Порыв ветра ударил нас, затем пронесся по воде к «Кристаллу», затемняя волны.
— Либо это, либо она перевернется, — продолжал размышлять Скотто. — Это их немножко замедлит.
Следующий шквал ударил в нас. А первый достиг «Кристалла». Он принял его, тяжело качнувшись, и вернулся в прежнее положение, вновь возвратясь в подветренную сторону.
— Чертовски смертельный крен, — заметил Скотто.
Но «Кристалл» выровнялся, прочертив мачтой по небу, как перевернутым маятником.
Затем его ударил очередной порыв ветра. По парусу прошла рябь, и он туго натянулся. Крен, когда он начался, был медленным и ленивым.
Но он был окончательным.
Между нами прошла зеленая волна. Мы стояли на цыпочках, крича от ужаса, стараясь все лучше разглядеть. Поднявшись на следующую волну, мы увидели яхту, вернее, то, что от нее осталось.
Перевернувшись, она лежала на боку, мачта пласталась на воде.
— Она не выправляется, — сказал Скотто.
И действительно, мачта попыталась высвободиться, на какое-то мгновение чуть поднявшись кверху, таща за собой раздерганные тряпки парусов. Затем вновь шлепнулась на воду, утомленная, как бы потерпев поражение.
— Она идет ко дну.
Последовала минута полной тишины. Затем я закричал:
— Опустить спинакер! — И повернул штурвал.
Через пять минут спасательный плот возник впереди правого борта. Там было десять человек, на плоту и вокруг него. Мы подобрали одного за другим. С Миллстоуна текла вода, лицо сине-черное из-за небритости, он был угрожающе молчалив. Джонни Форсайт был бледен, дрожал, под глазами зеленоватые тени, которые, казалось, распространились и на ввалившиеся щеки. Остальная часть команды выглядела притихшей, замерзшей и потрясенной. Один Арчер, настоявший, чтобы его подняли последним, оказался способным разговаривать. Я протянул ему руку, и он, просунув ногу в петлю, поднялся на борт.
— Вниз, — сказал я. — Иди согрейся.
Арчер был бледен, как пена на волнах, и глаза горели от гнева.
— Чарли, — проговорил он. Брин подошел послушать. Снизу слышался голос Скотто, который сообщал по радио об аварии и спасении команды. — Эта чертова лодка просто развалилась.
— Мы видели.
Я посмотрел на «Кристалл». Он уже глубоко погрузился в воду. И пока я глядел, он поднялся на волне, и тонкая серебряная линия его мачты пошла вверх, как будто и на этот раз она старалась выпрямиться. Потом последовал взрыв пузырьков, и мачта нырнула вниз. Яхты больше не существовало.
Арчер смотрел на маленькое пятно выброшенных обломков —
— Палуба отошла от корпуса. Мы качали воду от Шербура. Затем этот ублюдок Миллстоун приказал мне поставить большой парашют, потому что вы нас догоняли. Я посоветовал ему не быть дураком, но он сказал, что владелец — он. Благодарю Господа, что я успел парней у насосов поднять наверх и спустить плот. — Он засмеялся резким, лающим смехом. — Я вытащил плот, уже когда парус шел наверх.
— Успокойся, Арчер. Тебе нужно согреться, — сказал я и повел его по трапу. Я отдал штурвал Криспину и обратился к Брину: — Не могли бы вы на минуту спуститься вниз? Это не займет много времени.
Под палубой «Колдуна» обстановка напоминала парилку со сломанным отоплением. Команда «Кристалла» сидела завернувшись в одеяла и дрожала. Дайк раздавал кофе и ром.
«Колдун» накренился подо мной, потом качнулся и выпрямился. Парни на падубе вновь повели его под парусами. Было слышно, как Скотто все еще передавал сообщения на берег. Я подождал, пока он кончит. Затем прошел вперед и сел на пол каюты, опершись спиной на шпор [72] .
72
Шпор — нижняя часть мачты, стеньги, бушприта.
Глава 28
— Что ж, — проговорил я. — Значит, конец. Почти два месяца назад кто-то испортил мою лодку «Эстет» и убил моего брата.
— О, ради Бога! — попытался остановить меня Миллстоун.
— Заткнись, — сказал я спокойно. — И слушай. Две лодки потерпели крушение, одна сгорела, и вот эту лодку тоже пытались покалечить перед гонкой. — Я поймал взгляд Миллстоуна. Он смотрел на меня, лицо — перекошено от гнева. — Трое умерли, кто не должен был умирать: мой брат Хьюго, Генри Чарлтон и этот несчастный чертов Гектор Поллит, который решил оседлать тигра.
Все сидели притихшие и смотрели на меня. На лицах команды застыло недоумение. Но Арчер знал, о чем речь, и Миллстоун с Форсайтом знали.
— Кто-то затеял борьбу со мной и с лодками, к которым я причастен, — продолжал я. — Сначала я думал, что цель этих действий — разорить меня, убедив всех, будто я не способен спроектировать лодку даже для плавания по озеру, разорить для того, чтобы Миллстоун мог купить мой дом. Затем я решил, что идея заключалась в другом: не допустить меня к соревнованиям на Кубок Капитана. Но, в конце концов, когда меня шарахнули по голове, а Эми Чарлтон попала в больницу, после того как кто-то вчера вечером разбил ей лицо...
— Что? — сказал Миллстоун. — Эми?
— Сломан нос. Сплющен. Могло быть и хуже, но случилось так, что я оказался рядом в самый решающий момент. Так что этому человеку пришлось удирать. Когда я увидел Эми, я наконец понял причину всех этих событий, которые, может быть, действительно начались с меня, с гонок и моего дома. Но теперь тот, кто это делал, работал исключительно на себя, и у него были личные причины, которые никто, кроме него, понять не может, потому что он сумасшедший, совершенно спятил. Посмотрите!