Рашен
Шрифт:
– Может, дать ему в морду и пуститься наутек? Только сколько этот мой «утёк» продлится? Я ведь даже не знаю, где нахожусь. В сторону шкафа бежать точно не стоило, за ним вооруженные гориллы Семенг и Иванх. А других маршрутов я пока не выучил. Может, все-таки рискнуть наудачу? Ведь у старого пердуна и оружия-то с собой нет, кроме болтающегося на поясе штык-ножа. Пока он его из ножен достанет, я уже буду в другом конце коридора.
– Даже не думать так! – отозвался «старый пердун» и, молниеносно выхватив нож, приставил его к моему горлу.
А дедулька-то
Небольшая прямоугольная темница имела малюсенькое окошко под самым потолком. Толстые прутья решетки дополнительно скрадывали скупые лучики солнечного света, нехотя заглядывающие с улицы. У самой двери находилась стандартная тюремная параша – овальная дырка в полу и чугунные пластины с засечками для ног по бокам.
Рядом висела небольшая эмалированная раковина с одним краном. Далее располагался небольшой столик с газетой вместо скатерти и остатками еды и два стула. У противоположной от входа стены, друг напротив друга, стояли две кровати. На одной из них лицом к стене лежал человек, накрывшись тонким клетчатым шерстяным одеялом. Казалось, он спал.
Под потолком болталась довольно-таки яркая лампочка в металлическом решетчатом плафоне. Стены были чистые, без блатных надписей и засечек арестантов о проведенном в застенках сроке. Да и в целом, несмотря на убогий интерьер, в камере было довольно уютно.
Как только дверь закрылась и замок с лязгом провернулся три раза, незнакомец скинул одеяло и с живостью вскочил на ноги. Юноша лет двадцати пяти, высокий, худощавый, с правильными чертами лица, но несимпатичный, приблизился ко мне. Прищурив глаза, впился взглядом своих голубых глаз и некоторое время внимательно рассматривал, словно силясь узнать. Потом, не говоря ни слова, отвернулся, подошел к столу и сел на стул.
– И тебе не хворать, соседушка, – равнодушно приветствовал его я и направился в сторону свободной койки. Сегодняшняя нервотрепка меня заметно вымотала, хотелось просто прилечь на что-нибудь теплое и мягкое, обдумывая в тишине положение, в которое поставила меня судьба, не преминув нагнуть раком.
Но этим планам сбыться было не суждено. Молодость и, возможно, длительное заточение сделали свое дело – юноша не смог хранить молчание более пяти минут.
– Ну что, стукач, какое задание тебе дали великие германские хозяева? – с издевкой в голосе бросил он в мою сторону.
– О, как я рад, что хоть твой рот не набит грецкими орехами, а мозги картофельными очистками. Будет теперь с кем поболтать на нормальном русском языке! – ответил я.
По возникшей паузе было заметно, как привела его в ступор моя чистая речь.
– Пого… погодите, что-то я недопонял…– промямлил он.
– Что ты не понял? – приподнялся я и присел на кровати, облокотившись спиной о стену. – Подозреваю, что в вашем дебильном городе вообще мало понимающих. Вот ты, например, сам-то кто есть такой? Убийца,
Юноша явно сконфузился от моей пламенной речи.
– Что вы такое говорите! Я не убийца и уж точно не идиот, а всего лишь люблю читать. Разве я виноват, что некоторые книги находятся под запретом властей?
– Ну, если ты говоришь о «Майн Кампф», тогда да, эту заразу следовало вообще не издавать.
– Здесь вы ошибаетесь. Труды фюрера никто и не думал запрещать, их просто существенно переработали под новые реалии. Сегодня эта книга вторая по популярности после…
– Погоди, дай сам угадаю, – перебил я паренька. – На вершине хит-парада в вашей психиатрической клинике «Фашизм для чайников». Верно?
– Не понимаю, зачем чайникам нужен фашизм, а точнее национал-социализм. Наливай в них воду и ставь на огонь. Да не забудь снять, когда закипит, чтобы крышку не сорвало. Не угадали. На первом месте труд Иосифа Сталина «Железная немецкая дисциплина на благо русиянского народа».
– Сейчас точно 2021 год? – все больше впадал я в панику.
– Точно так. А что вас так удивляет?
Стараясь сохранять самообладание, я встал с кровати, пододвинул стул и подсел к столу, за которым мой сосед пытался смастерить бутерброд из куска хлеба и ломтиков сала. Только тут до меня дошло, что я не ел уже целый день. Это без промедления подтвердил урчащий желудок.
– Пожалуйста, – участливо протянул мне бутерброд юноша. – Не стесняйтесь – берите, закусывайте. Сейчас налью чайку. Кстати, меня зовут Дмитринг. Извините, что сразу не представился. Дело в том, что я принял вас за стукача, коих за время моего заточения в этой камере перебывало немало. Узколобые сволочи из службы морального контроля и учета пытаются разузнать, кто снабжал меня запрещенной литературой.
Повторюсь, я очень люблю читать, но, к великому сожалению, не все книги в нашей стране являются разрешенными для свободного ознакомления. Вот и приходится пользоваться услугами некоторых не совсем добропорядочных личностей, отдавая немалые деньги за прочтение очередного томика классической литературы.
– Угу, понимаю… – промычал я, не переставая жевать, вкусный, как оказалось, хлеб с изумительно нежным салом, запивая крепким сладким чаем. Про себя решил, что лучший способ хоть что-то выяснить о происходящем вокруг, – это дать юнцу выговориться.
– Так получилось, что во время очередной передачи книг меня задержали и доставили прямиком сюда.
– Это тебя барыга сдал, сто пудов! – с видом эксперта изрек я.
– Это невозможно. Самуил Яковлевич – добрый, интеллигентный человек, хоть и очень любит деньги. Если бы вы знали, сколько шедевров мировой литературы он мне перетаскал за эти годы! Нет, не может быть, не верю. Подлость людская тоже, знаете ли, имеет свои границы.
– Ну-ну. Что же этот твой Самуил не сидит сейчас с нами в одной камере? Его наверняка и не задерживали. Может, даже медальку прикрутили за очередную подставленную жертву.