Раскаты грома (И грянул гром) (Другой перевод)
Шрифт:
Майкл свел фургон с дороги и остановил мулов. Он спрыгнул, встречая остальные подходящие фургоны.
– Отъезжайте на двести ярдов, пусть ваши рабочие начинают рубить, валите акации со стороны огня, нужно расширить просеку. Я со своими начну здесь, – крикнул он Ван Вику.
– Хорошо.
– Мистер Бростер, отправляйтесь в конец участка и идите нам навстречу, срубайте деревья полосой в тридцать футов.
Не сказав ни слова, Бростер уехал. Эти мужчины вдвое старше Майкла без споров признали его право командовать.
Выхватив топор у ближайшего зулуса и на бегу отдавая
На протяжении следующего получаса четырежды подъезжали свежие фургоны, полные людей; их вели соседи Шона, и вскоре любовно посаженные и нежно оберегаемые акации Шона рубили триста человек.
Плечом к плечу, молча, лихорадочно, рубили – и сразу двигались дальше.
Послышался крик боли, и Майкл, оглянувшись, увидел, как два зулуса несут к дороге третьего; у него небрежным ударом топора была наполовину перерублена нога.
Один из соседей побежал к раненому, а Майкл вернулся к уничтожению плантации.
Ударить, поменять руки, снова ударить – и дерево покачнется. Оттолкнуть его и сквозь путаницу ветвей пробиться к следующему. Снова взмахнуть топором, чувствуя сладкий запах сока, чувствуя боль в плечах и ладонях от лопнувших волдырей.
И вдруг другой запах, принесенный ветром. Острый запах дыма.
Майкл остановился и осмотрелся. Люди по обе стороны от него прекратили работу; на их обнаженных черных потных телах играли блики огня; опираясь на топоры, они смотрели, как четырехсотъярдовый фронт огня с ревом катится к ним. Не белый жар горящего соснового леса, а в ужасное великолепие оранжевого и красного, выбрасывая дым и искры.
Постепенно удары топоров смолкли по всей линии – люди прекращали работу и смотрели, как это жуткое чудовище приближается к ним. Огонь ясно освещал их лица – на всех был ужас.
Теперь они ощутили жар; от волн горячего воздуха растительность съеживалась перед огнем; неожиданно порыв ветра принес облако черного дыма и скрыл людей друг от друга. Дым рассеялся так же быстро, как налетел, оставив людей кашлять и задыхаться.
– Назад! Назад к дороге! – закричал Майкл, и его крик подхватили по всей линии. Они отходили по пояс в зарослях и, небольшими удрученными группами собираясь вдоль дороги, беспомощно стояли с топорами в руках. На лицах людей был страх перед огнем и дымом.
– Берите ветки, сбивайте огонь! – попытался развеять их апатию Майкл. – Вытянитесь цепью по краю.
Он пробежал вдоль дороги, строя всех в шеренгу, проклиная собственный страх.
– Идемте, пламя стихнет, когда дойдет до поваленных деревьев. Закрывайте лица, обматывайте рубашками. Эй, не стойте без дела!
С новой решимостью все вооружились зелеными ветками и выстроились вдоль дороги.
Стояли
– Думаете, мы сможем?.. – начал Майкл, останавливаясь рядом с Кеном Бростером. Но вопрос, который он собирался задать, не имел ответа. И он сказал: – Мы уже потеряли три тысячи акров, но если он пойдет дальше!..
Оба невольно оглянулись на взрослые деревья за собой.
– Здесь мы его остановим, – сказал Бростер с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал.
– Надеюсь, вы правы, – прошептал Майкл, и вдруг Бростер закричал:
– О Боже! Смотрите!
На мгновение огонь и дым ослепили Майкла. Деревья горели неровно. Местами они выбрасывали вперед широкие клинья огня, оставлявшие за собой стволы, которые сохли и темнели от жара.
От одного из таких деревьев по пружинящему ковру опавших веток и листьев, шатаясь, шел человек.
– Какого дьявола... – начал Майкл. Человека нельзя было узнать. Его рубашку изорвали ветки, они же исцарапали лицо, превратив его в кровавую маску. Человек сделал два неуверенных шага в сторону дороги, упал и исчез под листьями.
– Нкозикани!
Голос Мбежане перекрыл треск пламени.
– Дирк! Это Дирк Кортни!
Майкл бросился вперед.
Жар ударил ему в лицо. Насколько сильнее он там, где лежит Дирк! Словно понимая, что жертва беспомощна, огонь торжествующе двинулся вперед, чтобы поглотить ее. Тот, кто вздумает отобрать у огня его добычу, столкнется со всей его яростью.
Майкл пробивался через кусты туда, где слабо дергался Дирк, почти попавший в смертоносные объятия огня, и жар, опережая пламя, встречал Майкла.
Мбежане бежал рядом с ним.
– Иди назад, – кричал он. – Тут нужен только один из нас.
Но Майкл не ответил, и они бок о бок пробились через кусты и добежали до того места, где лежал Дирк.
Мбежане подбежал первым, поднял Дирка, повернул к дороге. Он сделал шаг, упал и снова неуверенно поднялся с ветвей. В безвоздушном пространстве, созданном огнем, изменила даже его огромная сила. Рот его был открыт – розовая пещера на сверкающем черном овале лица, – грудь напряженно вздымалась, он пытался вдохнуть, но вдыхал только нестерпимый жар.
Майкл бросился вперед, прямо в пекло, и добрался до Мбежане. Жар был почти физически ощутимой стеной, преградой из мерцающего свечения; Майкл чувствовал, как ему обжигает кожу лица, сушит глаза.
– Я возьму его за ноги, – прохрипел он и потянулся к Дирку. На рукаве его рубашки чудесным образом появилась коричневая полоса (ткань словно выгладило пламя), а под ней когти больно впились в плоть.
Унося Дирка, они сделали полдюжины шагов, а потом Майкл споткнулся и упал, потащив за собой Мбежане. Встали они не быстро, все их движения замедлились, а когда встали, их окружили длинные языки пламени, которое добралось до упавших деревьев по обе стороны. Это приостановило пламя, лишило ярости. Но случайный порыв ветра – и огонь в поисках пищи повернул обратно, выставив вперед свои щупальца и окружив Майкла и Мбежане пляшущим, прыгающим огненным частоколом.