Раскаты грома

Капба Евгений Адгурович

— Джошуа Буттер! — кивнул Рем. — Даже интересно, что вы такое… Да неужели?

Скопа шагал в сторону парадного дворцового крыльца держа в поводу гнедого жеребца, который злобно косился на него налитым кровью взглядом и прядал ушами. Следом за Скопой конюхи выводили лошадей для аркановских дружинников.

— Бр-р-р-р-р! — сказал гнедой и тряхнул длинной гривой.

— Негодяй! — хлопнул себя ладонями по ляжкам Аркан. — Старая ты сволочь, как же я рад тебя видеть! Ваше высочество, вот это подарок так подарок! Даже представить не могу, чего вам стоило найти именно этого жеребца!

— Просто забирайте его скорее, он совершенно замордовал моих людей! —

было видно, что герцогу приятно.

Аркан перехватил повод у Скопы. Негодяй скалил зубы и пускал слюни.

— Ну-ну, ты ж знаешь: будешь дурить — я тебя наизнанку выверну! — поставил ногу в стремя и взлетел в седло.

Жеребец заплясал под тяжестью седока, оттаптывая ноги Скопе и толкая его крупом.

— Вы друг друга стоите, да? — спросил дю Монтрей.

— Определенно! — дернул узду Аркан. — Хоп!

— Давай-давай! — откликнулись дружинники.

Негодяй, прежде чем сорваться с места в карьер, навалил огромную кучу конских яблок. Очевидно — с надеждой, что кто-то из оставшихся непременно вляпается. По крайней мере Рем был готов поклясться — это было написано на его морде.

* * *

IV ГРЯЗНЫЕ РУКИ

Кавалькада всадников миновала мост через Эдари и приближалась к домену Буревестника. Впереди ехали Скавр Цирюльник и Рем Тиберий Аркан — как и положено, со знаменем в руке. Ярко светило осеннее солнце, его лучи пробивались сквозь темные облака и согревали стылую, уже готовую к зиме землю, отражались от покрытых тонким льдом луж, заставляли воинов, снявших широкополые шапели, щурится и улыбаться.

Здешние места здорово переменились с тех пор, как молодой герцог бывал тут в последний раз, путешествуя на груженых мрамором баржах.

Междоусобица закончилась, и деспот железной рукой наводил порядок: за этим его и поставили. Висели вдоль дорог бандиты, дезертиры и «желтые повязки» с табличками на груди, радуя ворон и пугая обывателей. Оптиматские мигранты, согнанные из портовых трущоб Аскерона и разбитые на трудовые бригады, мостили дороги, рубили просеки, чистили канавы и мели листву под присмотром суровых, одоспешенных и вооруженных баннеретов, которые принимали такую новую обязанность стоически. Они бы с гораздо большей радостью загнали матерого секача в лесу, или отправились бы на границу — убивать охочих до наживы западных рыцарей-разбойников, но — долг есть долг!

Аскеронские ортодоксальные аристократы уже внушили ужас приезжим оптиматам своей принципиальностью и скорым на расправу нравом, так что теперь достаточно было одному или двум верховым маячить на ближайшем холме, чтобы одетые в грубые, но добротные шерстяные плащи подневольные работнички начинали вкалывать в разы усерднее. А за страх там, или за совесть — это сердитых кураторов не волновало. Главное, чтобы дело было сделано.

Внутренние таможни, которые пытались ввести оптиматские владетели, воспользовавшись смутой, в Аскероне отменили еще весной. Специальный указ деспота покончил с этим позорищем на веки вечные, и такая перемена поспособствовала немедленному оживлению торговли. По Эдари шли караваны барж, по прибрежным дорогам и мостам через реку — вереницы вьючных животных и груженых различным товаром фургонов. Везли на продажу продовольствие и продукцию лесных промыслов ортодоксальные поселяне, скупали в крупных оптиматских селах на ярмарках сельскохозяйственное сырье предприимчивые негоцианты, сновали туда-сюда со всякой нужной мелочевкой коробейники — товарищи Гавора по цеху.

В общем — сплошное благолепие

и пастораль. Скирды соломы на полях, стада, щиплющие последнюю осеннюю травку, штабели дров на опушках по-осеннему ярких лиственных лесов… Поселяне и поселянки, с песнями завершающие последние уборочные работы — ни один колосок не должен был пропасть!

— Если есть на свете рай — это Аскеронский край! — выдал со смешком Скавр. — Расцвело герцогство при деспоте? Небывалый урожай, рекордные таможенные сборы, запредельные объемы ремесленной продукции… Я не удивлен, что Монтрей выбрал нас, а не Тимьян. Если ортодоксам не мешать — мы можем свернуть горы!

— Сколько человек казнили за лето? — поднял бровь Рем. — Сколько аристократов эмигрировало?

Он слишком хорошо знал своего отца и его методы и не питал иллюзий по поводу цены всего этого буйного экономического роста и видимого процветания. Цирюльник в ответ на такие провокационные вопросы пожал плечами:

— Тысячи три повесили, и всех — за дело. Но что такое три тысячи для всего герцогства? Никто и не заметил, а кто заметил — только порадовался, — гирлянды из трупов, похоже, лысого тарвальца не смущали. — Половина — казнокрады, другая половина — бандиты…

— А третья? — поднял бровь Аркан. — Третья половина?

— Не бывает третьей половины, ваше высочество… — неуверенно проговорил тарвальский баннерет, знаменитый Кровавый Цирюльник. — Откуда ей взяться?

— Зная моего папашу… — начал Аркан, но тут же прервался, засмотревшись на некое масштабное действо развернувшееся как раз на другой стороне Эдари, куда копыта лошадей дружины Буревестника должны были ступить с минуты на минуту.

Там раскинулась ярмарка: шатры, повозки, жаровни с мясом, выпивка, музыканты… Понятное дело — крестьяне продавали зерно и скот, торговцы предлагали им ремесленные изделия, соль, полезные мелочи и инструменты. Однако, в отличие от привычных Рему с детства сельских торжищ, территория здесь была огорожена рогатками! Совсем как военный лагерь. И у единственного входа собралась большая толпа народу с вьючными животными и повозками. В основном — мужчины, одетые очень характерно: камизы, шоссы, чеп… Оптиматы?

— Это еще что за чертовщина? — удивился Рем.

— Так указ деспота, — пояснил Скавр. — На ярмарки теперь всех подряд не пускают.

— Вот как? — Рем действительно увидел с десяток воинов в черных аркановских коттах, которые по какому-то принципу фильтровали людей, одних пропуская, других — спроваживая к черту после порции ругани, третьих — направляя к реке. — И в чем суть нововведения?

— По всему герцогству… Хм! По всей деспотии перестали пускать в присутственные… Да и вообще — в любые общественные места немытых и нечесаных людей. И нелюдей! Будь ты хоть трижды эльф, если руки у тебя не вымыты и меж пальцами — короста, то ты пойдешь к черту! Или — если по волосам ползают вши!

— Однако! — дернул головой Аркан. — Дискриминация по гигиеническому признаку? Такого свет еще не видывал. И что, наши земляки-оптиматы прям сразу кинулись мыться?

— А вы сами посмотрите… Одно дело — присутственные места, всякие муниципалитеты и конторы, там этих самых, прости Господи, земляков и днем с огнем не встретишь, и другое — осенние ярмарки! Вы спрашивали про третью половину? Вот она, ваша третья половина.

Дружина Буревестника уже приблизилась к месту событий достаточно, чтобы убедиться: действительно — у ярмарки назревал серьезный конфликт. Оптиматские крестьяне сгрудились в кучу перед стражниками и орали указывая на возы с продукцией и на торговые ряды.