Расклад мадам Ленорман

Полозова Татьяна

– Ну и?
– Нетерпеливо спросила она.

Марлини отвел взгляд.

– Штейн думал, что Мелисса помешалась после того, как стала общаться с Анжелой. Дело в том, что ее мать погибла как раз когда ехала от гадалки. Мелисса обвиняла гадалку, раз та не смогла предупредить ее мать об опасности.
– Питер подошел к кувшину с водой и наполнил стакан.

– А когда она стала принимать наркотики, он подумал, что она воплотила

свою ненависть? Так?
– Предположила Кетрин.

Марлини кивнул, выпивая воду.

– И обвинил Роберта Перри, который по странному стечению обстоятельств оказался парнем Анжелы. Он убил его, потому что тот поставлял наркотики Мелиссе.

Кетрин прикрыла глаза ладонью и недоуменно покачала головой.

– Я бы никогда не поверила, что такое возможно.

– Все в жизни взаимосвязано.
– Прошептал Питер.

***

Серый кабинет, оборудованный в качестве допросной, был тускло освещен лишь узким оконном под потолком и желтой лампой под потолком. Марлини и Робинсон стояли у стены, рядом с дверью, заложив руки за спины, и наблюдали за Оливером, который смотрел поверх головы Макмайера в стекло, за которым стояла Барбара.

– До конца не верил, что редактор позвонит.
– Сказал Макмайер, закуривая.

Он вел себя достаточно фривольно, свободно и даже нахально, словно не его сейчас арестовали по подозрению в убийствах.

– Он исполнил свой долг.
– Ответил Оливер.

Он поморщился от запаха дыма, который летел ему в лицо и отодвинулся от стола.

– Может, наконец, расскажете что произошло?

Макмайер долго затянулся и бросил сигарету в пепельницу.

– Конечно. О чем?
– Наивно хлопая глазами, перепросил он.

Оливер посмотрел на мужчину, подавляя раздражение. У него чесались кулаки от желания разбить журналисту лицо, но он пытался держаться.

– О том, зачем Вы убивали этих людей.
– Проговорил он сквозь зубы.

– Я?
– С напускным недоумением переспросил Макмайер.

Оливер прищурился и, судя по всему, журналист понял, что дальше шутить не стоит.

Он потянулся за еще одной сигаретой, но Оливер выбросил руку вперед и остановил его. Макмайер сглотнул и убрал сигареты обратно в карман.

– Я должен был понять..., - журналист осекся и обернулся к Кетрин. Ее холодный взгляд был настолько обжигающим, что вся недавняя спесь Макмайера окончательно растворилась в прохладном помещении. Он снова повернулся к Оливеру и, теперь уже повинным тоном, продолжил: - Я хотел понять каково это. Что значит убить человека.

– Поняли?
– Грубо сказал Оливер.

Макмайер наморщил нос и опустил глаза.

– Не знаю. Разве это возможно понять? Я убил шестерых, но так и не понял всего.

– И убивали бы дальше?

Кетрин вышла вперед и встала рядом с Оливером. Макмайер боялся посмотреть ей в глаза, потому что в них отражалось его собственное лицо. В

них он видел себя настоящего - настоящего убийцу, который оборвал столько жизней ради простой прихоти. Для него было удивительно, что он не мог рассмотреть свою истинность в зеркале, в витрине магазина, в оконном стекле, но смог увидеть в глазах другого человека. Может быть, мы видим себя в глазах других, потому что мы и есть те, какими нас видят другие. Мы - отражение в их глазах.

– Почему гадалки? Зачем нужно было стряпать такую сложную схему?
– Спросил Оливер.

– Случайность.
– Пробормотал Макмайер.
– Хотелось найти нетривиальную жертву, к тому же гадалки, магия, карты - это всегда создает дополнительный антураж.

– То есть сделали из убийств балаган.
– Буркнула Кет.

Макмайер поднял на нее глаза и улыбнулся.

– Так проще было писать. Я ведь думал, что использую все это для своей книги. Да еще и эти герои - Мелисса, Бруклин, Рейс...
– Он вздохнул.
– Все как нельзя лучше вписывалось в сюжет.

– А идея с подражателем?

Глаза Оливера блестели, но не от радости раскрыто дела, а от непонимания: можно ли жить, зная, что принес в жертву почти десяток человек, ради призрачной мечты стать писателем.

– Разве "подражание" не самый главный признак признания?
– Спросил он.

Кетрин нахмурилась и посмотрела на Оливера. Тот впал в ступор и сидел, словно, проглотил жердь.

– Подражатель был прикрытием. Это запутало вас?
– Макмайер улыбнулся, и это стало для Кетрин последней каплей.

– Ты вообще понимаешь, что творишь?!
– Она нагнулась над столом и уставилась на журналиста, который не ожидал вспышки гнева.
– Ты убил нескольких ни в чем неповинных людей ради "красивого" сюжета для книги! Ты наплел историю о кумирах и подражателях лишь бы переплюнуть самого "Дюссельдорфского монстра"! Ради чего?
– Она кричала все громче и громче, а Макмайер отодвигался от нее, но она продолжала напирать.
– Ты мог бы взять историю любого маньяка, разукрасить ее вымышленными деталями и оп!
– Она хлопнула в ладоши прямо перед лицом Макмайера, что даже Оливер вздрогнул от неожиданности.
– Получай бестселлер, деньги, слава, почет, уважение, и даже без смертей. Реальных смертей!

Макмайер смотрел на нее выпученными, испуганными глазами и ждал, что она сделает дальше. Но Кетрин выплеснула все, что хотела и, сверкнув глазами, вылетела из кабинета.

После непродолжительного молчания, Макмайер тихо спросил:

– Где мне подписать признание?

***

За окном расстилался туман и в вечерней заре он был как тонкое покрывало, укутавшее луну от холодных ветров. Кафе за углом, где Кетрин часто пропадала, когда удавалось побыть с дочерью, перед закрытием было почти пустым. За одним из столиков сидел седой старик с длинной бородой, оттирающий пятна кофе от шерстяного пиджака. Напротив него, держась за руки, щебетала молодая пара, а у противоположной стены одинокая женщина с ревностью наблюдала за ними.