Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана
Шрифт:
• ГРАНДИОЗНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО НОВОЙ СТОЛИЦЫ «НА МЕСТЕ СГОРЕВШЕЙ». — И русские и «античные римские» источники говорят, что после опустошительного пожара, на выжженном голом пространстве начали возводить новую роскошную столицу. Корнелий Тацит, например, много рассказывает о деталях строительства «нового Рима». Русские летописи тоже подробно сообщают о возведении «новой Москвы» на месте страшного пожарища. Согласно нашим результатам, здесь все верно, но с одной поправкой. Новую столицу возводили не на прежнем месте, а на новом. Ярославль = Новгород лишили звания столицы, а в качестве новой, во второй половине XVI века, объявили Москву. Которую стали тут же пышно отстраивать и расширять. Подробности и мотивы переноса столицы Руси-Орды в Москву при Иване Грозном см. в нашей книге
• «КОНЦЫ» РИМА И «КОНЦЫ» НОВГОРОДА. — Обращает на себя внимание, что Тацит несколько раз упоминает о КОНЦАХ РИМА, которых было четырнадцать. См., например, [833], т. 1, с. 257, 296. Здесь сразу же вспоминаются знаменитые КОНЦЫ Новгорода. Такое наименование очень интересно, уникально, и указывало на то, что Новгород = Ярославль на самом деле рассматривался как объединение нескольких городов = концов. Известно следующее.
В состав Господина Великого Новгорода, великокняжеской столичной области, входили следующие города: Ярославль, Ростов, Кострома, Переяславль, Молога, Владимир, Суздаль [362], т. 4, гл. 9, с. 15; [362], т. 5, гл. 1, с. 21.
Известно далее, что скандинавские источники называли Великий Новгород СТРАНОЙ ГОРОДОВ [523], с. 47. То есть, явно считали его СОВОКУПНОСТЬЮ ГОРОДОВ. Подробное обсуждение этого вопроса см. в книге «Империя». Русские источники также говорят о НЕЗАВИСИМЫХ КОНЦАХ НОВГОРОДА, которые иногда даже воевали между собой. Эти КОНЦЫ были независимы друг от друга, каждый имел своего главу, свою печать. Каждый «конец» владел определенными областями в Новгородской земле. И вся Новгородская земля была поделена между ними. Причем, к Новгородским грамотам привешивалось СРАЗУ НЕСКОЛЬКО ПЕЧАТЕЙ ОТ КАЖДОГО КОНЦА. Например, на одной из древнейших Новгородских грамот их ВОСЕМЬ [8], т. 1; [759], с. 59.
Ни о каком другом русском городе не говорили, что у него были «концы». То же самое и в «античной» истории: упоминаются только «концы Рима». Подобных упоминаний для других «античных» городов нам не известно.
Итак, мы вновь наталкиваемся на хорошее соответствие русской и римской версий.
16. Изверг Нерон и изверг «Грозный»
Очень популярна точка зрения, что как римский император Нерон, так и русский царь Иван Грозный, были извергами. Причем «выдающимися», буквально «лютыми зверьми». Об этом хором говорят как многие русско-романовские, так и «антично»-римские источники. Причем многословно, с массой примеров и подробностей. Описания изуверств Нерона и Грозного заполняют многие страницы. Например, известный средневековый текст Альберта Шлихтинга, именуемый обычно как «Новое известие о России времени Ивана Грозного», назывался также и по-другому, куда более выразительно: «Краткое сказание о характере и жестоком правлении московского тирана Васильевича» [336:1], с. 329. Всё это произведение, объемом около двадцати семи страниц современного широкоформатного издания, ЦЕЛИКОМ состоит из описания зверств Грозного Царя. Ни о чем другом не говорится. Кстати, на протяжении всего текста Московский Князь, в подавляющем большинстве случаев, называется просто «ТИРАН». Без указания имени.
Мы, конечно, не будем цитировать описания всех этих зверств, поскольку нам важен лишь следующий факт: именно эти два правителя — Нерон и Грозный — явно выделяются в череде царей своей выдающейся жестокостью. Следовательно, тот факт, что именно они, то есть два якобы «особо лютых» царя совмещаются при обнаруженном нами хронологическом сдвиге, в очередной раз подтверждает справедливость наших результатов.
В связи со сказанным стоит обратить внимание на то, что Шлихтинг прямо на первой странице своего «Сказания» проводит параллель между ГРОЗНЫМ и НЕРОНОМ. Он говорит: «Никто не мог знать ранее, каким характером и умственными способностями обладал московский князь Васильевич… Приобрели огласку… отчасти от бежавших пленников, отчасти от московитов, не имевших никакой возможности переносить власть тирана… жестокость князя и его тирания, ПРЕВОСХОДИВШАЯ НЕРОНОВУ» [336:1],
Надо полагать, что в оригинале старинного текста напрямую говорилось о Грозном = Нероне, и лишь потом редакторы «отделили» (на бумаге) Грозного от Нерона и стали рассуждать об их «схожести». Мол, были они, конечно, разными людьми, но очень-очень схожими.
По поводу дошедшей до нашего времени рукописи «Шлихтинга» комментаторы говорят следующее. «РУКОПИСЬ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ОРИГИНАЛОМ, а представляет собой четкую, современную ее написанию канцелярскую копию, исполненную вначале весьма тщательно, а в конце несколько небрежнее. Что это не оригинал, можно судить по тому, что она помещена не отдельно; затем в ней имеется несколько неисправленных описок…» [336:1], с. 318.
Здесь следует сказать, что имеющийся сегодня текст «Сказания» Шлихтинга вообще производит странное впечатление. Повествование ведется не от первого лица, то есть не от самого Альберта Шлихтинга, а от имени какого-то бызымянного редактора. Прямо на первой странице «Сказания» мы читаем следующее: «Человек военный и честный, Альберт Шлихтинг, померанский уроженец, взятый в плен московитами… и задержанный там при московском дворе на семь лет, отметил несколько деяний этого тирана… чтобы он стал известен всему миру как тиран… по своим поступкам, превышающим всякую меру злодейства и жестокости. Узнать это Альберту было нетрудно, так как его… выпросил себе в качестве слуги и переводчика итальянский врач, бывший на службе у тирана» [336:1], с. 329. И далее в том же духе. О Шлихтинге говорится в третьем лице! И лишь в самых последних строках «Сказания» неожиданно звучит следующее: «То, что Я ПИШУ вашему королевскому величеству, Я ВИДЕЛ САМ, СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ, содеянным в городе Москве» [336:1], с. 365. Но на протяжении всего предыдущего текста слово «Я» больше нигде не встречается. Ни единого раза!
Эту яркую странность «произведения Альберта Шлихтинга» историки, конечно, заметили. И пытаются как-то ее смягчить. Для этого уклончиво рассуждают так: «Сведения об авторе „Сказания“ почерпаются только из него самого. Сообщению предпослано краткое предисловие, которое, по-видимому, не может принадлежать самому Шлихтингу. Об этом можно судить по тому, что в дальнейшем повествовании автор ВСЮДУ обращается к королю и говорит про себя в первом лице, здесь же об авторе идет речь в третьем лице и в таких выражениях, которые вряд ли можно приписать его собственному перу» [336:1], с. 318.
Здесь А. Малеин, комментатор «Сказания» Шлихтинга, искажает истину. Наверное, чтобы затушевать имеющуюся здесь проблему. На самом деле на протяжении всего текста «первое лицо Шлихтинга» НЕ ВОЗНИКАЕТ НИ РАЗУ, за исключением единственной, уже цитированной выше, ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ФРАЗЫ произведения. Другими словами, всё основное повествование ПОСТОЯННО ведется либо от третьего лица, либо вообще носит безличный характер. НИ РАЗУ не сказано ничего вроде: «я увидел», «мне сказали», «меня позвали». Так что напрасно А. Малеин вводит в заблуждение читателя, заявляя, будто авторство Шлихтинга явственно следует из самого текста. Это совершенно не так.
Скорее всего, произошло следующее. В XVI веке некий очевидец деяний Грозного = Нерона написал свои «античные» заметки, дабы ознакомить других людей с историей Москвы той эпохи. Наверное, очевидца действительно звали Альберт Шлихтинг. Он мог быть «античным римлянином». Однако затем его произведение попало в руки скалигеровско-романовских редакторов XVII–XVIII веков. Они сразу же убрали все прямые указания на тождество Нерона с Иваном Грозным. Вероятно, исказили и кое-что другое. Заново переписали текст (все-таки он не очень велик), начав его с краткого рассказа о самом Альберте Шлихтинге. А в самый конец вставили лукавую фразу, что, дескать, я, Альберт Шлихтинг, сам лично видел все описанное. И с тех пор стали ложно заявлять, будто отредактированный текст является «подлинником Шлихтинга». Так был создан очередной подлог, положенный как кирпичик в фундамент здания скалигеровско-романовской версии истории. Оригинал «Сказания», надо полагать, уничтожили. А имя Шлихтинга поставили на тенденциозно отредактированный текст.