Раскол

Гейдер Дэвид

– И вы бы предпочли дать им это?

Лорд-Искатель насмешливо фыркнул.

– Мы не играем в игры. Был день, когда магия правила этим местом и всей землей, и Создателю потребывалось отправить к нам Его избранную невесту для того, чтобы разорвать их. Мы оплот предотвращения повторного развития таких событий. И больше никто.

– А это не можно сделать с бомльшим сочувствием?

– Позвольте мне сказать вам, когда сострадание берёт нас, – он бродил у двери, которая вела в камеры подземельев, глядя вниз по всей длине зала, как будто видит призраков в его тени. – Я родом

из Тевинторской Империи. Десять лет я работал с Имперской Церковью. Знаете что-нибудь об этом?

– Нет.

– Я не удивлен. Я ушел, потому что Круг Магов сгнил без надежды на искупление. Магистры медленно вернули власть в Круг… сантиметр за сантиметром. В конце концов, какой вред может быть в дозволении магам править самим? Кто ещё лучше знает, что магам нужно, и как научить их противостоять соблазну демонов?

– Это отличный вопрос, – сказала она.

– Я согласен. В то время я считал, что ответ был положительным, что магам было лучше всего обучаться самим, – он заметил недоверчивый взгляд Евангелины, и почти улыбнулся. – Я не начинал свою службу, не будучи убежденным, что им нельзя доверять. Что же мы должны делать?

– Учитывая то, чему Церковь учит нас…

Он пожал плечами.

– Я вступил в Орден, потому что верил, что я мог бы сделать всё лучше. Я нашел союзников среди магистров, и был убежден, что они могли бы служить примером для других. Одного я даже считал другом. Вместе мы собирались изменить мир.

– И он предал вас.

Лорд-Искатель покачал головой.

– Он стал Тёмным Верховным Жрецом. Идеальная позиция, чтобы воплотить наши мечты в реальность, но однажды он решил, что лучше сохранить свою власть, чем использовать её. Те, кто пытался свергнуть его, стали использовать запрещенную магию, и он сделал то же самое, чтобы конкурировать. Я понятия не имел.

Евангелина не решалась говорить.

– Вы не можете себя винить в этом.

– Могу. Мои исследования притеснялись все больше и больше. Храмовники ставали каменной стеной, не в силах рассматривать даже самый простой вопрос, и я отказался помогать в этом, потому что эти маги – мужчины и женщины, которым я помог восстать, - не хотели, чтобы их собственная коррупция исчезла.

– Но вы, в конце концов, узнали.

Его смех был коротким и резким.

– Да. Я столкнулся с моим другом, и он сказал мне, что я был наивен. Он сказал, что я ничего не знаю о власти. Но я многому научился в этот день.

Евангелина неудобно попятилась. Она не любила вникать в прошлое Лорда-Искателя, и ей было интересно, было ли это только потому, что она предпочитает думать о нем плохо безпричинно. Печальная истина была, в том, что у каждого храмовника были свои причины, и все они были благими. В то же время, все они звучали как оправдание.

– Здесь этого не произойдет, – сказала она.

Он отвернулся от двери, чтобы взглянуть на неё.

– Мы дадим им свободу сейчас, и они будут требовать всё больше и больше, пока именно это и не произойдет.

Она покачала головой.

– Мы не всегда правы, мой лорд. Если мы их толкнем слишком далеко, они превратятся именно в то, что вы из них делаете. Тут должен быть другой путь.

Лорд-Искатель тяжело вздохнул, и пошел обратно ко входу подземелья.

– Другого пути нет, – сказал он, – но я смотрю, что бесполезно говорить об этом с вами. Говорите,

что хотите на конклаве… но как только это он состоится, вы не будете служить больше в этом Шпиле, независимо от того, что скажет Верхованая Жрица.

– А что с Коулом?

– Если он и впрямь существует, то мы будем охотиться за ним, – он уже уходил, но колебался. – Кажется, мое первое впечатление о вас было ошибочным. Рыцарь-Командор Эрон очевидно выбрал подчиненного, с неправильными взглядами, как и его собственные. Как жаль, – с этими словами он вышел.

«Я рада, что разочаровала вас», – подумала она.

Прошло три недели.

Рис никогда не считал, что его помещение в Шпиле было настолько маленьким. Конечно, если нужно было провести три недели где-нибудь, то это лучше, чем клетки подземелья. На самом деле, гораздо лучше. Однако это не помешало времени тянуться невероятно медленно. Все, что ему оставалось делать в его покоях, это либо волноваться из-за своего срыва, либо читать немногое о сухой диссертации Брата Дженитиви о новых благородных походах, перед тем как он сошел с ума.

Он не очень-то хотел читать. То, чего он хотел – это выйти из своей комнаты и рассказать всему Шпилю то, что произошло в Адаманте, что сделал Фарамонд, и то, что храмовники собирались замести свои следы, если им бы это сошло с рук. Он хотел кричать об этом с крыш домов, независимо от того, сколько это бы доставило ему неприятностей. Он был уже с головы до ног в беде, и был с тех пор, как всё это началось.

Или, возможно, это просто говорила его безысходность.

В основном он волновался. Он был уверен, что Евангелина попала в беду за то, что пыталась помочь. Она знала, что подвергает себя опасности, особенно когда она предложила ему бежать. То, что она сделала это, достойно уважения. Если бы было больше храмовников, как она, Круг не был бы в таком беспорядке.

Однако это было принятием желаемого за действительное. Нет больше таких храмовников, как она. Большинство из них были настолько поглощены своей властью, что ничего не видели сквозь неё. Они были тюремщиками, и маги были заключенными, которых ругали или жалели. Верховная Жрица, может быть, сочувствует магам, но это не помешало веками Церкви внушать людям, что магия во всем виновата из-за событий, которые произошли тысячи лет назад.

Ещё Рис беспокоился о Коуле. Он не навещал его всю неделю. Не то, чтобы Коул никогда прежде не решался прийти в его комнату, но если и был тот, кто мог прокрасться мимо охранников, то это был он. Что случилось с ним? Был ли он напуган аудиенцией с Верховной Жрицей, или он думал, что его предали? Рис отчаянно искал Коула, когда их вывели из Великого Собора, но ничего не видел.

А теперь было только молчание. Существовал только один человек, который посещал Риса регулярно, и что само по себе вызывало смешанные чувства.

Как будто по сигналу, раздался тихий стук в дверь

– Я здесь, Винн.

Дверь отворилась, и старуха заглянула внутрь. Она была одета в новую одежду, на этот раз в черную, как те, что носили Первые Чародеи. Тот факт, что она технически не получала такой одежды не имеет значения, учитывая какое уникальное место Винн имела в Круге. Она сказала Рису, что сожгла свою старую одежду. После недельных поездок под дождем и ночевок в грязи она не могла больше смотреть на неё.