Расколотое 'Я'
Шрифт:
Женщина запихивает пищу в горло гусю с помощью воронки. Не образец ли это жестокости по отношению к животному? Она же отвергает любую мотивацию жестокости. Если мы опишем эту сцену "объективно", мы просто лишим ее того, что "объективно" или, лучше сказать, онтологически представлено в этой ситуации. Каждое описание предполагает наши онтологические предпосылки в отношении природы (бытия) человека, животных и взаимоотношений между ними.
Если животное низведено до уровня фабричной продукции, своего рода биохимического комплекса - так что его плоть и органы являются просто материалом, имеющим определенное качество (мягкий, нежный, грубый), вкус, вероятно, запах,-то описать животное
Описание должно даваться в свете того факта, что человеческие существа стали настолько озверевшими, опошленными, сведенными на нет, что они даже не знают о своем низведении. Это не должно накладывать на "нейтральное" описание определенных ценностных суждений, потерявших любые критерии "объективной" обоснованности, то есть обоснованности, которую каждый чувствует необходимость принять всерьез. "Субъективно" все дозволено. Политические идеологии, с другой стороны, пестрят ценностными суждениями, не признаваемыми в качестве таковых, не имеющими никакой онтологической обоснованности. Педанты учат молодежь, что на такие вопросы о ценности нет ответа, или их не проверить, или не верифицировать, или что это вообще не вопросы, или что нам нужны метавопросы. Между тем Вьетнам продолжается.
Под знаком отчуждения каждая отдельная сторона человеческой реальности подвержена фальсификации, а позитивное описание может лишь увековечить отчуждение, которое оно само не может описать, и преуспевает лишь в дальнейшем его углублении, потому что еще больше его скрывает и маскирует.
Значит, мы должны отказаться от позитивизма, который достигает своей "достоверности" путем успешной маскировки того, что есть, и того, чего нет, упорядочения мира наблюдателя посредством превращения истинно данного во взятое, принятое в качестве данных, обирания мира бытия и изгнания тени бытия в призрачную страну "субъективных" ценностей.
Теоретические и описательные средства большинства исследований в социальных науках приспосабливаются к состоянию явной "объективной" нейтральности. Но мы увидели, насколько это может быть обманчивым. Выбор синтаксиса и словаря -политические поступки, определяющие и ограничивающие способ, которым будут переживаться "факты". Действительно, в некотором смысле они идут дальше и даже создают изучаемые факты.
В исследовании "данные" не столько даны, сколько взяты из постоянно ускользающей матрицы событий. Количественно взаимозаменяемое зерно, сыплющееся в жернова исследований достоверности, есть выражение процесса, которым мы воздействуем "на" реальность, а не выражение процессов "в" реальности.
Естественно-научные исследования ведутся над объектами, или вещами, или моделями отношений между вещами, или над системами "событий". Личности отличаются от вещей тем, что первые переживают мир, а последние лишь как-то ведут себя в мире. Вещные события не переживаются. Личностные события переживаются. Сциентизм - это ошибка, заключающаяся в превращении личностей в вещи посредством процесса овеществления, не являющегося самим по себе частью истинного естественно-научного метода. Результаты, полученные таким образом, должны быть переоценены и переконкретизированы прежде, чем они смогут, быть вновь приняты в
Фундаментальная ошибка состоит в неумении осознать, что существует онтологическая разрывность между бытием человека и бытием вен(r).
Человеческие существа связаны друг с другом не просто внешне, как два бильярдных шара, но отношениями двух миров переживания, которые вступают во взаимодействие при встрече двух людей.
Если человеческие существа изучаются не как человеческие существа, то опять-таки имеет место насилие и мистификация.
В большинстве современных трудов по вопросам индивидуума и семьи существует предположение, что есть некое не-слишком-неудачное слияние, чтобы не сказать предустановленная гармония, природы и воспитания. Возможно, нужна некоторая подгонка с обеих сторон, но все вместе работает на благо тем, кому нужна лишь безопасность, уверенность и тождественность.
Исчезло любое ощущение возможной трагедии, страсти. Исчез любой язык радости, восторга, страсти, пола, насилия. Есть лишь язык канцелярии. Нет больше "диких сцен", а есть лишь родительский союз; нет больше подавления сексуальной привязанности к родителям, но ребенок "отменяет" свои Эдиповы желания. Например:
"Мать может должным образом вложить свои силы в воспитание ребенка в случае, когда экономическая поддержка, положение и защита семьи обеспечиваются отцом. Она также может лучше ограничить свое обожание ребенка материнскими чувствами, когда ее женские потребности удовлетворяются мужем" [32].
Здесь нет грязного разговора о половых связях и "диких сценах". Удачно применена экономическая метафора. Мать "вкладывает" в своего ребенка. Более откровенна функция мужа. Обеспечение экономической базы, положение и защита -именно в таком порядке.
Часты ссылки на безопасность, на уважение других. Предполагается, что человек живет ради "получения удовольствия от уважения и любви других". Если же нет, то он -психопат.
Такие утверждения в некотором смысле истинны. Они описывают напуганное, задерганное, жалкое существо, каким нам советуют быть, если мы собираемся быть нормальными -предлагая друг другу взаимную защиту от нашего собственного насилия. Семья в качестве "защищающей мафии".
За такой лексикой маячит ужас, находящийся за всем этим взаимным мытьем рук, этими даваниями и получениями уважения, положения, поддержки, защиты и безопасности. Сквозь его изысканную вежливость по-прежнему проглядывают трещины.
В нашем мире мы - "жертвы, горящие у столба, кричащие сквозь пламя", но для Лидза и прочих все проходит очень изысканно. "Современная жизнь требует приспособляемости". Мы также требуем "использовать разум", и мы требуем "эмоционального равновесия, позволяющего личности быть податливой, приспособиться к другим без страха потери индивидуальности при переменах. Это требует основополагающего доверия по отношению к другим и веры в целостность "я""[32].
Порой проскакивают более честные высказывания, например: "Что касается скорее общества, а не индивидуума, то каждое общество имеет насущный интерес во внушении идей детям, которые образуют его новых членов".
Возможно, то, что говорят эти авторы, написано с иронией, но доказательств этому нет.
Приспособление к чему? К обществу? К миру, сошедшему с ума?
Функции Семьи -подавление Эроса: вызвать ложное сознание безопасности; отвергнуть смерть, избегнув жизни;
отсечь трансцендентное; верить в Бога, но не переживать Пустоту; короче, творить одномерного человека; развить порядочность, единообразие, послушание; вывести детей из игры; навязать страх неудачи; развить уважение к труду;