Расколотые небеса
Шрифт:
— Это что было? — покончив с предисловием, перешёл к делу Андрей.
Тим призадумался. Пауза стала затягиваться, но он всё же решился на правду:
— Я хотел его смерти. Просто в тот миг…
— Ты потерял контроль над эмоциями, — перебил Андрей Тима, попадая в самую точку.
— Да. Как ты понял?
— Помнишь драку с Борисом? Со мной тогда было то же самое.
— Да ну, ты тогда всех разбросал, а я всего лишь…
— Ага, всего лишь Циркуля чуть по стене не размазал, — хмыкнул Андрей, пригубив вина из кружки. — Давно ты научился прикасаться к энергии?
—
— Понятно. Телекинез? Левитация?
— Нет. Я же говорю — случайность.
— Как сейчас себя чувствуешь?
— Стыдно.
— Значит, ты успокоился? Смерти Циркулю больше не желаешь?
— Нет. Не желаю.
— Ну слава Богу. С этого дня будем с тобой тренироваться. Если прикоснулся к ауре раз, то сможешь ещё, согласен?
— А что, у меня есть выбор?
— Кхм… конечно нет.
— Ну, тогда, конечно, согласен.
— Слушай, Тим, ты сам-то понял, что сделал? Я не про тот сгусток энергии. Я говорю о вашей драке.
Тим отрицательно качнул головой.
— Ты и так почти справился, почти победил. Ты был быстрее, сильнее него, техника хромает, но это ведь можно исправить. Почему раньше отпора Циркулю не давал?
— Если бы не сила нового мира, Циркуль бы сопротивления и не заметил, так что ответ очевиден, — опустил Тим глаза.
— Ладно, разберёмся и с этим.
— Слушай, я боюсь, — прошептал Тим. — Боюсь снова сорваться, и…
— Я тоже боюсь, — перебил его Ник. — Потому тренироваться и будем, другого выхода нет. Ты отдыхай пока, у меня дел по горло, встретимся вечером. Перед закатом приходи в зал. Будем пробовать плести сгустки вместе. Кстати, таран твой меня впечатлил, повторить сможешь?
— Вряд ли, — тяжело вздохнул Тим.
— Значит разберу твой сгусток по памяти, ладно, до вечера.
Андрей поставил пустую кружку на стол и быстро вышел из комнаты. Тим снова упал на постель. Ну вот, началось. Теперь и он будет при деле. Пора было кончать с меланхолией, жизнь понемногу налаживалась.
Выйдя из комнаты Тима, я смог пройти только три шага. В глазах потемнело, на лбу проступила испарина, мелкая дрожь пробежала по телу, а на ноги навалилась дряхлая немощь. Я облокотился о стену и едва не съехал на пол, теряя сознание. Нужно было немного отдышаться и прийти в себя.
Виной тому были новые сюрпризы от ауры, которым я был совсем не рад. Теперь я на собственной шкуре мог прочувствовать все ощущения и тревоги других людей. Наши эмоции тесно связаны с энергетикой. Аура — это что-то вроде нашего отражения, она показывает суть человека, все его достоинства и недостатки, волнения, желания, настроение и даже характер.
Раньше я это всё только видел, но теперь посторонняя энергия безжалостным катком проходится по моей собственной. Чужие энергетические сгустки откладываются на ауре тяжёлыми отпечатками и тут же меняют моё настроение, а порой и самочувствие. Так, например, ауры Емели и Шевы очень светлые. Общаться с ними приятно, их отпечатки меня не тревожат, напротив, заряжают волной позитива и хорошего настроения.
С Борисом и Циркулем всё иначе. Эти вечно хмурятся, о
Пока в крепости есть только одно спасение от недуга — моя Тири. Аура девушки столь чиста и светла, что рядом с ней все посторонние сгустки тут же растворяются без остатка. Она всегда полна любви и веселья. Нежный голосок и наивные речи поднимают моё настроение до небес, а сама красавица давно стала больше чем просто любимой. Тири мой островок спокойствия и уюта в бушующем океане эмоций, только она способна меня успокоить и настроить для новых свершений.
В общем, каждый человек раздражает мою ауру по-своему. Разговор с Тимом чуть в могилу меня не загнал. Его энергия чёрная, мне даже стоять рядом с ним тяжело. Видно, Тима поглотила депрессия, она пожирает его изнутри и медленно сводит с ума. Впервые я заметил это после гибели Ульмы. Я надеялся, что всё пройдёт, что Тим справится сам, потому, наверное, и старался держаться подальше. Слишком тяжело мне было воспринимать его душевные терзания, но откладывать было больше нельзя. Тима нужно возвращать к жизни, и сам-то я точно не справлюсь.
Приходил в себя я больше минуты. Когда в глазах прояснилось, тут же поспешил выйти на улицу: под тёплое солнце, под пение лёгкого ветра и трели пичуг в гнёздах под черепицей. Мне нужно было к плотникам. Две недели я их не тревожил, пора было справиться о делах.
В мастерской было шумно, у столов трудились десятки мужчин: что-то сверлили, крутили, пилили. Помещение заполнилось ароматами свежей стружки и палёного дерева, лёгкий гул и смех отбивались от стен, разлетаясь по коридорам Угрюмой.
— Приветствую славных мастеров, — сказал я, пройдя в дверь.
— День добрый, сир, — склонил голову Урти.
— Ну, чем порадуешь? — обратился я к главному плотнику, тут же бросая взгляд под правую стену. Там примостились несколько десятков новеньких луков и столько же арбалетов.
— Вот, первые образцы, сир, можно испробовать в деле, — указал Урти рукой на поделки.
— А сир Евгений знает, что вы уже справились?
— Эм… — Смутился вдруг главный плотник. — Сир, тут такое дело… словом… он закрылся в своей башне с помощниками, и не выходит уже несколько дней.
— Вот как? — присвистнул я.
Видимо Медведь с головой погрузился в любимую химию. Как только башню под лабораторию присмотрел, так и пропал на неделю — только мы его и видели.
— Урти, а вы ему говорили, что арбалеты готовы?
— Да, сир, только он разозлился и прогнал посыльного плохими словами. Сказал, что занят важными делами и нечего беспокоить его всякой ерундой.
— Ого… так он там, значит, не в духе?
— Да, сир.
— В таком случае начнём испытания без него. Эй, паренёк… — Кивнул я в сторону подмастерья. — Ну-ка, собери всех лучников у ворот, да поскорее. И роту стражников из казармы пришли.