Расколотые сны
Шрифт:
– Сожалею. Был немного занят.
– Ну так вот, в этом чертовом Интернете только и делают, что обсуждают процесс, словно больше им заняться нечем. Каждая “чет-рум” – маленький зал суда, где свои судьи, обвинители и присяжные. С ума можно сойти!
– Вероятно, – согласился Дэвид. – Но какое отношение…
– Вот именно, отношение. Крайне негативное, Дэвид. Они уверены, что Эшли кругом виновна и должна сесть на электрический стул. Ну и выражения же они употребляют! Не поверишь, какими подлыми и злобными могут быть люди. Просто
– О Господи! Если кто-то из присяжных помешался на Интернете… Они же просто-напросто предубеждены! Типичный случай необъективности суда!
– Готов побиться об заклад, так оно и есть! Представляешь, какое влияние окажет на них вся эта история? Самое меньшее, что бы я сделал на твоем месте, попросил бы об отводе тех присяжных, которые чересчур увлеклись Интернетом.
– Спасибо, Джесс. Так и сделаю. Дэвид положил трубку и спустился в ресторан. Увидев лицо мужа, Сандра коротко спросила:
– Плохо?
– Хуже некуда.
Перед началом следующего заседания Дэвид попросил судью Уильямса выслушать его. Та согласилась, и вскоре Дэвида вместе с Микки Бреннаном пригласили в ее кабинет.
– У вас какой-то вопрос?
– Да, ваша честь. Вчера вечером я узнал, что этот процесс – основная тема обсуждения в Интернете. Но это не имело бы особого значения, не приговори заранее фанаты Интернета Эшли Паттерсон. Ее уже обвинили и едва ли не требуют казни. И поскольку я уверен, что многие из присяжных имеют компьютеры с доступом Интернет или приятелей, которые этим занимаются, боюсь, это может серьезно подорвать доводы защиты. Следовательно, я ставлю вопрос о неверном ведении процесса. Присяжные пристрастны…
– Просьба отклонена, – немного подумав, объявила судья.
Дэвид отшатнулся, как от удара. Такого он не ожидал.
– В таком случае, – едва выговорил он, стараясь сдержаться, – я ходатайствую о немедленном отводе присяжных, находящихся под влиянием…
– Мистер Сингер, каждый день в зале суда справляет шабаш пресса. Невозможно включить телевизор, чтобы не услыхать душераздирающие подробности. Я уже не упоминаю о газетах, журналах и бульварных листках. Вспомните, я предупреждала, что так и будет, но вы ничего не пожелали слушать. Ну так вот, весь этот спектакль – ваших рук дело. Если вы желали сократить число присяжных, нужно было принимать решение до начала суда, и даже в этом случае я вряд ли согласилась бы. У вас что-то еще?
Дэвид задохнулся от бессильного негодования:
– Нет, ваша честь.
– В таком случае вернемся в зал.
Начало очередного заседания. Идет допрос свидетеля обвинения, шерифа Даулинга.
– Ваш помощник Сэмюэл Блейк позвонил и передал, что собирается провести ночь в квартире ответчицы, которая требовала защиты от угрожавшего ей неизвестного лица. Это так?
– Именно
– И когда состоялся ваш следующий разговор с мистером Блейком?
– Следующего разговора не было. Утром…, утром мне сообщили, что его тело было найдено в переулке за домом мисс Паттерсон.
– И вы, разумеется, немедленно туда отправились?
– Конечно, сэр.
– Что же обнаружили?
Шериф болезненно поморщился и стиснул руки так, что даже из зала видно было, как побелели пальцы.
– Тело Сэма, завернутое в окровавленную простыню. Его истыкали ножом и кастрировали, как…, как остальных двоих.
– Как остальных двоих. Значит, все убийства совершались, так сказать, по одному сценарию?
– Да, сэр.
– Словно каждый раз орудовал один и тот же человек?
– Протестую, ваша честь, – перебил Дэвид.
– Принято.
– Я снимаю это вопрос. Что вы сделали потом, шериф?
– Ну…, до этой минуты никому не приходило в голову подозревать Эшли Паттерсон. Но когда был найден нож, я немедленно арестовал ее и приказал взять отпечатки пальцев.
– А дальше?
– Мы послали их в ФБР и получили положительный ответ.
– Не будете ли так добры объяснить присяжным, что вы подразумеваете под определением “положительный ответ”?
– Отпечатки пальцев мисс Паттерсон совпадали с теми, что были оставлены на местах предыдущих преступлений. Тогда и стало ясно, что тот “маньяк”, который изуродовал троих мужчин, найден.
– Спасибо, шериф. Господин защитник, свидетель ваш.
Дэвид встал.
– Шериф, ранее в этом зале мы слышали показания о том, что в кухне мисс Паттерсон нашли окровавленный нож.
– Да, сэр.
– Он был где-то спрятан? Завернут во что-нибудь? Засунут в укромное место?
– Нет, просто валялся в раковине.
– Валялся в раковине. Оставлен человеком, которому было нечего скрывать. Несчастной, больной, не сознававшей, что делает, девушкой…
– Возражаю! Представитель защиты пытается дискредитировать свидетеля…
– Принято.
– Больше вопросов не имею.
– Свидетель может быть свободен.
– Ну что ж, – объявил Бреннан, – если суду угодно…
Он сделал знак, и мужчина в рабочем комбинезоне внес зеркало из ванной Эшли Паттерсон. Серебристое стекло перечеркивала размашистая надпись, сделанная красной помадой: “ТЫ УМРЕШЬ!"
– Что это? – вырвалось у Дэвида.
– Отвечайте, мистер Бреннан, – резко потребовала судья.
– Всего-навсего приманка, с помощью которой преступница завлекла помощника шерифа Блейка в свою квартиру, чтобы без помех с ним расправиться. Я хотел бы обозначить этот предмет как вещественное свидетельство “Д”. Оно снято с аптечного шкафчика в ванной комнате обвиняемой.
– Протестую, ваша честь. Почтенный обвинитель отклоняется от главной темы процесса. Прошу отвести его заявление как необоснованное.