Расколотый мир
Шрифт:
Он наклоняется, чтобы накрыть мою руку своей.
— Шепот, возможно, привел тебя туда, но он не собирался никого убивать. Ты никогда не стреляла из своего оружия.
В голове все смешивается.
— Я не убивала этих людей. — Я не могу думать, не могу обработать это. Я изо всех сил пытаюсь дышать. Все, что я знаю, все, о чем я могу думать, это Флинн. Я поднимаю голову, и обнаруживаю, что он смотрит прямо на меня, его лицо бледное. Я поймана этим взглядом, кровь стучит в ушах, я застываю там, где сижу.
Он отводит глаза и его ноги дают слабину. Я хочу что-то сказать,
Мерендсен, приседая, опускается на пол передо мной, чтобы мягко обратить к себе мое лицо. Он обращается со мной так, как нас учат обращаться с жертвами бедствий, находящимися в шоке. Какая-то отстраненная часть моего разума распознает тренировку.
— Я не могу поверить, что ты не подумала проверить его память, — тихо произносит Мерендсен с улыбкой. — Ты не изменилась. Всегда смотришь вперед, никогда не оглядываешься.
— Вас там не было, — голос ломается, несмотря на мои попытки обрести спокойствие. — Вы не очнулись в беспамятстве, не помня, как вы попали туда и оказались весь в крови. Вы не видели…
— Эй, шшш, — Мерендсен сжимает мое плечо. — Теперь ты знаешь. Как и он.
Я смотрю на дверь, хотя Флинна уже давно нет.
— Он ушел.
— Ему надо время, чтобы все осмыслить.
Я качаю головой.
— Ему и мне, нам обоим.
Мерендсен вздыхает.
— Ты же знаешь, что он влюблен в тебя, не так ли?
Я поднимаю голову, глазами находя его. Если он хотел вызвать у меня шок, то у него, конечно, получилось.
— Это не смеш…
— Да ладно, — перебивает он.
Я сглатываю, думая о ночи, когда Флинн сказал мне, что он может доказать, что у меня есть душа, что я небездушна, о ночи, когда он поцеловал меня. Я думаю о том, как он смывал кровь с моих рук, даже когда знал, что он, вероятно, никогда не увидит меня снова. Я думаю о его лице, стоящем в дверном проеме «Молли», наблюдая за мной с Мерендсеном.
— Они все думают, что влюблены в меня в какой-то момент, — неловко отвечаю я, наконец. Есть разница между тем, как действует Флинн, и тем, как действуют новобранцы, когда они впервые начинают принимать приказы от меня, но я не готова анализировать это. — Он справится с этим.
— И он как все твои новобранцы?
Сердце колотится в тишине, живот скручивает. Я чувствую себя больной, пустая скорбь, витающая внутри меня.
— Неважно, если он другой, — шепчу я. — Мы на противоположных сторонах. Мы враги, он и я.
Мерендсен слегка улыбается.
— Ты говоришь с парнем, который женится на Лили Лару, — указывает он на себя. — Ничто не является непреодолимым.
Это, по крайней мере, заставляет меня улыбнуться в ответ.
— Я не думаю, что классовые различия примерно то же самое, как когда мои люди пытаются убить его людей, и наоборот.
Его улыбка исчезает.
— Я сказал, что не могу рассказать тебе всего, что случилось с нами на той планете. Поверь мне, когда я говорю тебе, что она была не просто богата, а я был беден.
Я сглатываю,
— Вам не нужно было смывать кровь ваших людей с ее рук. Некоторые вещи, с которыми невозможно жить.
Мерендсен берет меня за руки, ненадолго оборачивая их своими ладонями.
— Есть некоторые вещи, без которых невозможно жить.
Девочка просыпается ото сна в своем сне, лежа в своей постели над магазином матери.
Призрак находится там, отбрасывая мягкий, зеленоватый свет на ее спальню.
Она садится и почему-то не боится. Паря на полпути между сном и сном, она вспоминает, что видела это раньше, не только в школе, не только в переулке, но повсюду.
— Я знаю тебя, — шепчет она, не желая разбудить родителей.
Маленький огонек света мягко покачивается, и девочка чувствует дрожь, охватывающую ее тело, вкус металла заливает ее рот, но это тоже знакомо, и она не боится.
Между одним дыханием и следующим, мир вокруг нее меняется: ее обои — это вода, ее занавески — из морских водорослей, светящиеся в темноте звезды на ее потолке теперь медузы всех форм и размеров. Она сидит на коралловом ложе и может дышать водой как воздухом. Вокруг нее мир, о котором она мечтает, такой же реальный и яркий, как жизнь, и она смеется и восхищается.
Перед ней расцветает яркий фиолетовый анемон, а потом еще и еще, пока не получается дорога из фиалок, уводящая в неизведанный край, полный подводных лодок и морских чудовищ, ждущих только ее, чтобы открыться ей.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ФЛИНН
МНЕ НЕКУДА ПОЙТИ, нет времени, чтобы даже подумать об этом. Я как в тумане, спускаюсь, спотыкаясь, по грязной главной улице базы. Одежда все еще промокшая, и внезапно я стучу зубами от охватившего меня холода. Мне надо обмозговать то, что Мерендсен только что рассказал нам, о существах из другой Вселенной… и я не знаю хорошо это или плохо, единственное место, куда моя голова хочет направить меня — это к Джубили. Горе начинает нарастать, как будто безопасно позволить этому произойти сейчас, когда я знаю, что это была не ее рука, не ее пистолет.
Но много есть, о чем подумать — если это была не Джубили, тогда кто это был? — к тому же я окружен trodair'i. С такими мыслями, разлетающимися в разные стороны как концы на ветру, я останавливаюсь только тогда, когда почти сталкиваюсь с солдатом. Наши глаза встречаются, и я отодвигаюсь, поднимая руки, чтобы взять вину на себя. Его рот открывается, чтобы задать вопрос, когда я на пятках разворачиваюсь и удаляюсь. Я не должен был убегать, только там я был в безопасности. Мне нужно найти место, где можно спрятаться и подумать. Солдаты, которые видят меня здесь, на открытом воздухе, предполагают, что я должен здесь быть… но, если кто-то из них заговорит со мной, что я скажу?