Раскраска памяти. Часть 1.

Егорова Василиса

Не успев отойти от повышенных нот подруги изрядно усиленных лекарством, приравленных букетом, я смогла все уместить в одном вопросе:

– Что?

– Точно, нас предупреждали, что ты еще плохо соображаешь. Ну, ничего. Как раз вспомнишь все в деталях и заодно объяснишь, почему ты своей лучшей подруге ничего не рассказала до сих пор? Я, между прочим, почти обиделась.

Мне ничего не оставалось, как осознать, сделать вывод и более конкретизировать свой вопрос:

– Что?

– Что-что.
– в своей манере продолжила Фисцилия, - А то, почему и что я пропустила, что вашей персоне букеты Седрен Минт носит. Да еще не просто там цветочки, а бархатные черные розы?

От осознания, чей это букет,

и действительно не понимая, что он тут делает, мои круглые и полные непонимания глаза встретились с точно такими же глазами Торски. Что?

Для более четкого понимания ситуации я потрусила головой. Но это закончилось только тем, что заработала легкое головокружение. Значит все-таки, не показалось, что подруга обвиняет меня в сокрытии фактов отношений с Седреном и что именно он принес мне в палату букет. Посмотрела еще раз на цветы. Да, они настоящие. Одиннадцать черных бархатных роз, перевязанных кожаной лентой. Руки еще плохо слушались, а потому не слишком ловко мне удалось их подтащить к лицу и понюхать. Удивительно...

– Что такое, Бель?
– рассудив мою мимику как-то по своему, всполошился Сиан.

– Они свежие.
– только и смогла проговорить я.

– А что в этом такого?
– не понял моего замешательства сосед.

– А то, - ответила за меня, немного успокоившаяся Осинская, - Что свежими их нигде не найдешь. Только если он сам их нарвал, и то, не менее чем в императорской оранжерее.

– Ничего себе.
– Сиан начал понимать весь масштаб авантюры огневика.

– Вот и я о том же, друг. А Белка так ничего и не рассказала.
– вернулась к допросу Осинская и ее острый взгляд уперся в меня. Эх, мне бы ее проблемы.

– Фис, да причем тут нарвал и оранжерея?
– перебирая в пальцах лепестки и прислушиваясь к их откликам, начала я. Мышцы потихоньку отходили, а потому разговор давался легче.
– И забегая на перед скажу, что я вообще даже не предполагала ничего скрывать. Нечего скрывать. Даже не могу сказать, эта неожиданность приятная или не очень. Ладно, вернемся к цветам. Когда они свежие, и сразу поставлены в воду, то они не вянут, а сохнут, становясь похожими на изделия из метала. Их обычно дарят на память.

– А как ты поняла, что они свежие?
– задал вполне логичный для мужчины вопрос Сиан.

– Эти свежие розы не пахнут. А еще, - Я неаккуратно достала одну из букета и протянула подруге. Потом достала еще одну и лишила стебель бутона.
– Фис, подай стакан с водой.

Подруга, внимательно следящая за всеми моими махинациями, с детским интересом подала стакан. Сиан, не без любопытства, помог его придержать. Аккуратно опустив бутон в него, сказала - Смотрите.

Бутон начал медленно вращаться, выпуская фиолетовый пигмент. Потом он сменился на малиновый. Немногим позже вода стала прозрачно-розовой, а вскоре и вовсе стала прозрачной. Друзья неверяще смотрели, как я достаю из стакана прозрачный бутон и подношу к лучику света. Его нужно намного просушить.

– Вот, - протягивая на ладони прозрачную, как хрусталь, розу Сиану, игралась радужными лучами в ней, - Держи, сосед, это тебе на память. Она так же как и у Фиски, останется хрустальной.

– Бель, - аккуратно беря в руку чудо природы, не отрывая взгляда, Сиан спросил, - Откуда ты все это знаешь?

– Просто помню.
– уже нормально пожала я плечами.
– Ладно, рассказывайте.

Друзья в момент стали серьезными.

– Пусть Сиан рассказывает.
– начала подруга.
– Я прибежала уже когда тебя успокоили.

– Фис, - перебил ее Торски.
– Давай я расскажу сначала, а то ты как скажешь, что в добавок ко всему, еще и ей успокоительных давать придётся.

– А кому их уже давали?
– задала вопрос я.

– Ей.
– Сиан качнул головой на подругу.
– Так, начну сначала. Только ты

не переживай, Бель, уже все хорошо.

– Я не мнительная, так что рассказывай.

Поерзав на подушках устраиваясь, я приготовилась слушать. Сосед потер шею, набрал воздуха и начал:

– Когда ты во время связки начала терять равновесие, я ничего не понял. В этом всем не разбираюсь, сама знаешь, но когда ты в полуобморочном состоянии пошла на какой-то элемент, инстинктивно, на долю секунды я успел тебя поймать раньше магистра Аландора.
– на этом моменте, друг опустил глаза и еще сильнее начал тереть шею, что свидетельствовало о его стеснении. Но это не помешало ему продолжить.
– У тебя был учащенный пульс, плотно сжатые губы и из уха пошла кровь. Я прибежал в медблок с тобой на руках, но маги, которые нас встретили, не смогли помочь. На тебя не действовала магия. Не обезболивающие, не регенерация, не обычная подпитка силой - ничего. Никакой реакции. Тебе становилось хуже и пока магистр Живис сюда прибыл, ты лежала уже полностью напряженной. Потом меня вывели из палаты, но я услышал разговор магистра с персоналом о том, что твои жизненные потоки начали скручиваться спиралью не только между собой, а и с силами организма. Если не получится это остановить, то тебя просто не удастся спасти. Как они сказали, оставался последний вариант - лечить тебя не магией, а "полевыми условиями". Медсестра занесла к тебе шприцы. Как мне потом объяснили, тебе дали анестезию и антибиотик. Потом вбежал магистр Живис и когда он вышел, разрешил мне входить. В этот момент прибежала Осинская, накинулась на меня с кулаками и пока ей не дали успокоительного, в палату нас не пускали. Но когда мы зашли, ты уже просто лежала, как будто спишь, но в себя так и не приходила. Магически никто не стал больше тебя мучать, а потому тебе опять сделали укол, и ты пришла в себя. Собственно все.

Слушая рассказ друга, я все больше не понимала что же это было. Или не хотела понимать то, что блок мне поставили на память, привязав к организму. А значит, если я не выполню приказ, меня просто убьют. Но я не помню приказа, а значит ОНЫЕ не знают что со мной и где я. Контроль частично утрачен. Но в другой раз, когда я начну осознано вспоминать то, что не следует, под рукой просто может не оказаться необходимых лекарств. Сама из этого состояния я выйти не в силах. Нужно сказать об этом директору и комиссару. Дело приобретает совсем иной оборот. И да, на тренировках у магистра Аландора, нужно больше следить за своим самочувствием. Почему именно на тренировках? А как объяснить даже самой себе, откуда у меня на рефлексах заучена первая магическая связка на стихию. ЧТО?!

– Бель, тебе плохо? Давай позовем лекаря!
– хором всполошились друзья.

– Нет, все в порядке.
– поспешила их успокоить.
– Просто сейчас до меня дошел смысл произошедшего. Но все стало гораздо запутанней.

На их лицах отразился интерес вперемешку с паникой, а потому чтоб не томить, продолжила:

– Связка, после которой я отключилась так же имеет свое название.

– Ну?
– не выдержала подруга.

– Я со злости отработала "первую связку на стихию". Она магическая, а это значит, что связка начала тянуть энергию из меня. Не найдя магию, она принялась за жизненные силы. Но возникает другой вопрос: откуда я ее знаю?

В палате повисло молчание. Действительно, все сходится, но только еще больше запутывает тайну. Нет, хватит думать. Пока не поговорю с комиссаром, мозговая деятельность отменяется. Кстати о дроу.

– Кстати, - я же сама нарушила молчание, - А сколько время?

– Начало четвертого.
– витая в своих мыслях, ответил Сиан.

– Сиан, нам без четверти четыре нужно быть в комнате. У нас пропуск в императорскую библиотеку!

– Но Бель, тебе же еще нельзя.
– попробовала остановить меня Осинская.