Раскрепощение
Шрифт:
Под пеньюаром на Бет ничего не было.
Том замер. Кровь, отхлынув от головы, горячей волной устремилась вниз. И если он полагал, что раньше испытывал вожделение, то оно не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал сейчас. Он уже отведал сладостный вкус ее кожи. И вкус этот разжег его аппетит.
Он едва мог дышать. Фондовый рынок может рухнуть, и Тому наплевать на это. Он готов пережить финансовый крах, если у него перед глазами будет этот образ и никаких других мыслей, кроме той, что ни одна женщина не может быть прекраснее. Бет была видением. Видением, о котором он грезил. Но все его фантазии не могли
Его взгляд скользнул к тонким лодыжкам и пальцам ног с розовыми ноготками, видневшимся из-под украшавших ее тапочки-босоножки перьев.
— Ба! Только посмотри. Они такие… изящные, — удалось Тому выдавить из себя. — Ты разыгрывала меня, надевая драные шлепанцы? Ты их носишь только в моем присутствии?
— Нет! — Она покачала ногой из стороны в сторону. — Я надела эти лишь потому, что в моем чемодане нашлись только они. Все, что я упаковала, похоже, исчезло.
— Исчезла твоя одежда?
— Только пижама и кое-что из тех вещей, которые я привезла, чтобы носить в номере. Верхняя одежда вся на месте. — Она нахмурилась. — Скажи, Том, ты взял мои вещи и заменил их… этими штучками?
Она умоляюще простерла к нему руки, предоставляя ему захватывающую дыхание возможность любоваться сквозь прозрачную ткань соблазнительными деталями своего тела. Слова застряли у него в горле, и он лишь отрицательно покачал головой. Он не прикасался к этим ее вещам, но определенно не мог пожаловаться на того, кто это сделал.
— Если не ты, кто же тогда? Наверняка не коридорный.
Тому подобное представлялось маловероятным. Для суперклуба это могло закончиться судебным процессом.
— Если это не Дерек, принесший сюда мои вещи, остается только Лора. — В голосе Бет слышались нотки раздражения. — Я уверена. Она знала, что сегодня утром у меня прием. Мне показалось странным, что она пришла так рано.
— Ты принесла багаж в свой кабинет?
— Нет. Но она могла взять ключ от машины из моего шкафчика в комнате, где сотрудники переодеваются. — Бет скрестила на груди руки, чем, к досаде Тома, ограничила ему обзор. — Не смотри на меня так, Том. Лора — моя подруга. И именно она посоветовала мне пригласить тебя, но моя идея насчет наблюдений показалась ей не слишком удачной. Она утверждала, что мне необходимо практическое приложение сил.
— Я должен буду поблагодарить ее, когда мы вернемся.
— Том! Если бы я не знала точно, то подумала бы, что все это подстроено! Ты не поверишь, что она положила мне в чемодан. Это — самое пристойное.
Том снова с восхищением оглядел ее с головы до ног.
— Поверь, Бет, тебе грех жаловаться. — Он быстро преодолел разделяющее их расстояние. — Твои тапочки очень, очень сексуальны. И ты сексуальна. И не важно, что на тебе — драные шлепанцы или эти роскошные тапочки. Или вообще ничего нет. Я чуть не вышвырнул шеф-повара за дверь, чтобы скорее вернуться к тебе. Я боялся, что ты передумаешь и решишь, что у нас ничего не получится. — Он провел пальцем по ее щеке, затем коснулся уха. Бет задрожала. — Мне нравится твоя реакция на мои прикосновения. Я слишком редко дотрагивался до тебя, чтобы понять, как мне это нравится, но сейчас я испытываю истинное наслаждение. Знаешь, мне предстоит огромная работа
Улыбка мелькнула на ее пухлых розовых губах.
— Тебе нет необходимости совращать меня. Я пообещала тебе свое безраздельное внимание на эти выходные, помнишь?
— Помню. Ты пообещала предоставить всему идти своим естественным чередом, помнишь?
— Помню.
Дыхание ее, став прерывистым, заставило его бросить взгляд на ее вздымающуюся грудь. Ее соски заметно выдавались вперед под прозрачной материей. Том подавил готовый вырваться у него стон.
Опустив руку, он сжал ее грудь, упиваясь ее тяжестью, тем, как она вписывалась в изгибы его пальцев, словно была специально предназначена для его руки.
— Это окончательный договор, и я хочу выполнить его правильно. — Том гладил большим пальцем сосок, кровь так сильно стучала у него в висках, что он испытывал головокружение.
Но прежде всего он должен доказать, что они идеально подходят друг другу — и не только на этот уик-энд, а навсегда. Он заставил себя убрать руку от груди Бет.
— А теперь, миледи, давайте утолим иные аппетиты. — Том указал на стоящую рядом с кроватью тележку.
— Пикник в постели?
— Пикник в постели. Я подумал, что он окажется очень кстати.
— Верно. Я умираю от голода. — Сбросив тапочки, Бет забралась на кровать и приняла грациозную позу, какую могла принять только она. — Чертовски удобная кровать.
— Да.
Том принялся разливать шампанское, а Бет, начав подготовку к пиршеству, сняла салфетку с разложенных на подносах креветок, фруктового салата и канелоне, фаршированных перцем, грибами и итальянскими сырами.
— Шеф-повар использует большое количество специй, — пояснил Том, указывая на плошку с лежащей в ней маленькой ложкой. — Он обычно присылает их, чтобы каждый мог добавлять по своему вкусу.
— Заботливый парень. — Бет обмакнула кончик мизинца в плошку и коснулась им языка. Том завороженно наблюдал за ней. — Вкусно. Думаю, это для фруктового салата.
Том быстро потерял аппетит, наблюдая, как Бет смело сдабривает приготовленной Джино приправой блюда.
— О, все так вкусно. — Обмакнув креветку в чашу с соусом, она поднесла ее к своим губам.
Том понял, что долго не выдержит, наблюдая за завораживающими движениями ее розовых губ. Ему необходимо отвлечься. Протянув руку к расческе, которой Бет, видимо, пользовалась перед тем, как он пришел, Том схватил ее с тумбочки.
— Можно?
— Ты разве не голоден?
— Я поел в самолете.
Ложь. Устроившись позади нее, Том прислонился к спинке кровати и усадил Бет у себя между коленями, достаточно близко, чтобы иметь возможность достать до нее и при этом не ограничивать ей доступа к еде.
Он приподнял влажные пряди с ее плеч и, прежде чем начать расчесывать ее волосы, взвесил на руке, любуясь ими. Сделав глубокий вдох, он попробовал провести расческой по одной из прядей и убедился, что расческа скользит свободно. Свои волосы Бет называла непослушными, Том же называл их шелковистыми. Эти волнистые пряди, которые вызывали ее постоянные жалобы, он представлял в своих фантазиях разметавшимися по своей груди. Цвет, который Бет называла «слишком бледным, чтобы быть рыжей, и слишком медного оттенка, чтобы быть блондинкой», Том считал безупречным, хотя прекрасно помнил, как в шестом классе дразнил ее рыжей.