Расмус, Понтус и Растяпа
Шрифт:
– А я нет! – сказала мама.
– Вот поэтому ты никогда и не ловила воров, – парировал папа.
Оставшись один, Расмус доел завтрак и с толком, с расстановкой стал читать про себя и Понтуса. «Страховая компания барона фон Ренкена, вероятно, наградит обоих мальчиков», – было написано в газете. Ёлки-палки, ну какую награду может придумать страховая компания? Застраховать утиль? Куда лучше награда, которую пообещал папа. Мороженого до отвала на празднике весны!
Он прочитал и объявление и порадовался, что маленькая короткошёрстная такса уже нашлась.
– Слышишь, Тяпа, про тебя тоже написали в газете…
Растяпа гавкнул. Видимо, он знал.
Расмус выпрыгнул из постели. Он как следует умылся и даже добросовестно причесался, как обещал Альфредо, а потом натянул футболку с джинсами и пошёл на кухню.
– Ну нет, – сказала мама, – в таком виде ты на праздник не пойдёшь. Надень вельветовый костюм!
Расмус всерьёз обиделся. Значит, зря он так намывался и причёсывался. Никто даже не заметил, только придираются, как он одет!
– Если для праздника надо специально одеваться, я остаюсь дома, – с досадой сообщил он.
Мама кивнула:
– Ах вот как. Ну, оставайся.
Расмус с обидой взглянул на неё:
– И умывался я напрасно.
– А что, ты в кои-то веки умылся как следует?
– И даже коленки помыл, – мрачно сообщил Расмус.
Мама притянула его к себе и погладила по мокрым волосам:
– А ты ведь и вправду причесался… Ты что, сам додумался? Выходит, ты у меня уже совсем большой?
Нет, он не сам додумался, ему это ни к чему… Просто все вокруг, похоже, помешались на его умывании и причёсывании, раз уж даже воры об этом говорят.
– А видал, какая красавица у нас Приккен? – спросил папа.
– Ну, девчонки – другое дело, – ответил Расмус.
– Разве? – спросила Приккен.
Она встала перед Расмусом и покрутилась в разные стороны. На ней было что-то в ярко-розовую клетку, а юбка развевалась вовсю. Расмус подумал, что Приккен выглядит очень мило. Но девчонкам ведь и самим нравятся эти кружавчики!
Впрочем, Приккен не очень-то радовалась.
– Выше нос, Приккен, – подбодрил её папа. – На празднике все должны радоваться и цвести, словно розы.
Приккен встала перед маленьким маминым зеркалом в кухне, посмотрела на свое печальное отражение и скорчила гримасу:
– Роза с веснушками, – усмехнулась она.
Приккен каждую весну поднимала шум из-за своих веснушек. У Расмуса тоже были веснушки – ну и что? Они разве мешают? Мама была с ним согласна:
– А знаешь, Приккен, веснушки – это ведь очень славно, – сказала она.
Приккен снова скривилась:
– Ну да, веснушки – это всегда славно… Если они на чужом носу. – И заторопилась: – Я пойду пораньше, нам надо ещё порепетировать!
– Ну так что, – уточнил Расмус после того, как Приккен ушла. – Джинсы сойдут?
Папа просительно взглянул на маму:
– Ну пусть он пойдёт в них… В качестве вознаграждения.
Расмус тоже просительно посмотрел на маму:
– Можно?
Мама снова погладила его по причёсанной голове.
– В награду за честное и усердное несение службы… освобождается от вельветового костюма на празднике весны!
– Красиво
– Ошибаешься, – воскликнул папа, – это раньше мама была главная…
– А сейчас?
– А сейчас Приккен уже такая большая, что у нас коалиционное правительство!
Но мама засмеялась:
– Ах, кто у нас главный, так это папа. И сейчас он скомандует, что нам пора собираться и выходить!
Тут Растяпа залаял, чтобы о нём вспомнили, и Расмус заявил с воодушевлением:
– Я тоже хочу кое-что скомандовать! Я скомандую, что Растяпа пойдёт с нами!
Растяпа громко гавкнул. Он считал, что фраза «Растяпа пойдёт с нами» должна звучать в этом доме гораздо чаще!
– Пожалуй, – согласилась мама. – Только обязательно на поводке!
Растяпа снова гавкнул, и это означало, что слово «поводок», наоборот, стоит забыть навсегда.
Тут он залаял ещё громче, потому что в дверь постучали, и вошёл Понтус – весёлый, краснощёкий и в джинсах!
Расмус бросился к нему и начал толкать в бок – просто потому что был очень рад Понтусу и его джинсам, и тому, что сам он к приходу Понтуса оказался одет по-человечески, и тому, что Растяпа вернулся, и ещё много чему – всего и не припомнить.
– А видел, что про нас в газете написали? – живо спросил Понтус.
Расмус кивнул.
Они стояли в кухне у двери и думали обо всех удивительных событиях, которые пережили. Только прочитав об этом в газете, они поняли, что это было настоящее приключение, и теперь переглядывались с хитрым и довольным видом. И молчали. Расмус сунул руки в карманы и слегка потянулся:
– Ну, теперь Стиг успокоится на пару дней.
И они пошли на праздник.
Каждый год в последнее воскресенье мая вестанвикская школа праздновала в городском парке день весны. На флагштоках торжественно развевались жёлто-синие флаги, в цветущей долине выступал школьный хор, а директор произносил прекрасные слова о молодости и весне. «Как ты прекрасна, молодость!» – говорил он проникновенным голосом, а вестанвикские мамы и папы каждый год согласно кивали. Молодость ведь всегда прекрасна, только молодёжь что ни год новая. Директор ещё раз заверил: «Ах, молодость, ты так прекрасна!», и все мамы и папы поискали глазами собственных сыновей и дочек. И оказалось, например, что дочка сидит на сцене, в накрахмаленном клетчатом платье, хорошенькая, только очень печальная, а счастливый и беззаботный сын, посасывая мороженое, носится поблизости, но всё-таки не настолько близко, чтобы слушать, о чём там говорит директор… Мама улыбнулась про себя. Какой чудесный возраст – одиннадцать лет!
Расмус был с ней полностью согласен.
– Пошли опять за мороженым, – сказал он Понтусу. – И Растяпе купим, он заслужил.
– Я уже два съел, – заметил Понтус.
– Ну, это только начало!
Директор уже закончил речь, и началось выступление ансамбля «Синг-Сонг». Светило солнце, цвела сирень… Уже завтра или послезавтра она отцветет – но сегодня её аромат разносится по всему городскому парку.