РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»
Шрифт:
Наигранное возмущение руководства СЕПГ вызвала и та часть статьи, где говорилось, что Сталин после заключения пакта 1939 года дал указание о свертывании борьбы коммунистов против фашистского режима. Немецкие коммунисты, подчеркнул Хагер, «ни на минуту не свертывали эту борьбу». Но в статье критикуются не немецкие коммунисты, а действия Сталина.
Все это было высказано Хагеру. В более резкой форме воспроизведена и наша принципиальная оценка запретительных мер властей ГДР в отношении советских изданий.
К сказанному остается добавить, что постепенно Хонеккер стал претендовать на роль главного наследника и хранителя
Со стороны приверженцев Хонеккера и его самого проскальзывали недвусмысленные намеки на то, что, дескать, КПСС начинает отходить от марксизма-ленинизма, подвергать ревизии многие его коренные положения или чуть ли не сами основы. В этом контексте обращали на себя внимание претенциозные конференции, совещания и симпозиумы, которые проводились в Берлине по случаю годовщин из жизни Маркса и Энгельса. На них приглашались представители многих десятков партий, общественных движений со всего мира, затрачивались колоссальные средства. Но дело сводилось в основном к общим декларациям и заверениям верности учению классиков, защите их от ревизионистских нападок, а реального продвижения мысли в анализе сложнейших процессов современного общественного развития не происходило.
Лидеры СЕПГ, и прежде всего Хонеккер, с большой ревностью и подозрительностью относились к поискам нового видения социализма, его современной концепции, которая бы учитывала глубочайшие сдвиги в материальных условиях, социальных отношениях, духовном облике мира, произошедшие в нашем столетии, и особенно те, которые наметились в его последней трети, к постановке вопроса о становлении новой цивилизации, опирающейся на лучшие достижения человеческого прогресса.
И напротив, общественность ГДР, ученые – политологи, экономисты, историки проявляли живой интерес к этим проблемам, активно (правда, некоторые с оглядкой на руководство) участвовали в дискуссиях.
Я припоминаю реакцию коллег – обществоведов из ГДР на мой доклад на международной теоретической конференции, посвященной разработке новой концепции социализма, состоявшейся в Москве в начале октября 1988 года. Сколько вопросов он у них вызвал, с какой настойчивостью они просили предоставить им полный текст доклада!
В целом же я думаю, что нездоровая обстановка в идеологической сфере, сложившаяся в результате жестких догматических позиций партийного руководства, игнорирование идеологических реалий, нежелание идти навстречу потребностям духовной жизни стали одной из важных причин того взрыва, который произошел менее чем через год после описываемых событий.
Руководство СЕПГ и сам Э. Хонеккер, как уже отмечалось, вначале подчеркивали свою полную поддержку нового внешнеполитического курса советского руководства и его практических шагов по прекращению «холодной войны», избавлению человечества от ядерной угрозы и разоружению. И это действительно так. На всех международных форумах и в Организации Объединенных Наций ГДР неизменно поддерживала позицию Советского Союза, сама выступала с рядом внешнеполитических инициатив в общем русле скоординированной внешней политики стран Варшавского Договора.
Но постепенно, по мере углубления нового политического мышления и практической реализации основанного на нем внешнеполитического курса, здесь стали проявляться
Стали проявляться претензии хонеккеровского руководства на роль чуть ли не единственного последовательного поборника единства коммунистического движения, национально-освободительной борьбы народов. В отличие от других стран ГДР продолжала оказывать поддержку Никарагуа, некоторым другим партиям и движениям в Латинской Америке, на арабском Востоке, свергнутому и бежавшему в Эфиопию йеменскому руководству Али Мухаммеда Насера.
Большую активность Хонеккер развил в восстановлении межпартийных связей с Китаем. Предварительно договорившись с китайцами о визите, Хонеккер затем информировал нас об этом и предложил посреднические услуги. С нашей стороны, разумеется, никаких возражений по визиту не было и не могло быть, ибо мы и сами неоднократно заявляли о готовности восстановить в полном объеме отношения с Китаем. Работа велась в этом направлении, и надобности в чьей-либо посреднической миссии не возникало.
Особое место во внешнеполитической деятельности ГДР занимали ее отношения с ФРГ. Политика ГДР в этом важнейшем вопросе была противоречивой и измерялась двумя трудносовместимыми параметрами: политическим и идеологическим размежеванием с ФРГ, с одной стороны, и стремлением получить экономические и научно-технические преимущества от сотрудничества с ней – с другой. От нас они ждали поддержки в политическом противостоянии с Западной Германией, но в то же время не очень-то посвящали нас в свои экономические отношения с ФРГ.
Малейший намек кого-то из авторов, особенно советских, на то, что Берлинская стена не может существовать вечно, на возможность, хотя бы в отдаленном будущем, воссоединения Германии воспринимался крайне болезненно. Я припоминаю, какая бурная реакция последовала за промелькнувшим в разнообразном материале уличного репортажа, показанном по нашему телевидению, коротеньким высказыванием студента, в котором прозвучало непонимание раздельного существования немецкой нации и предположение о неизбежности ее объединения в будущем. Пришлось объяснять, что это отнюдь не провокация против ГДР, а отражение того, что у кого-то есть такое мнение.
Впрочем, идеологическая непримиримость лидеров ГДР имела определенные границы и носила своеобразный характер. Она не мешала по партийной линии поддерживать регулярные отношения с СДПГ и с другими общественно-политическими силами ФРГ. В беседе со мной в Берлине Отто Райнхольд сообщил, что на днях выезжает в Бонн для очередной, седьмой неофициальной встречи с Геншером.
Идеологические последствия не мешали руководству ГДР развивать и экономические отношения с ФРГ. Громадную и все растущую выгоду ГДР получала от беспошлинной внутригерманской торговли, через которую она выходила фактически и на рынки Европы, зарабатывала валюту на перепродаже советской нефти. Республика получала от ФРГ и большую кредитную помощь, в том числе в виде беспроцентных займов типа «свинг».