Распад
Шрифт:
– Но вы будете моим личным гостем. Я вас приглашаю.
Это подействовало. Что-то щелкнуло в голове доктора Пеннингер, укутанной в вязаную шапку. Внезапно ее внимание сконцентрировалось на нем лично.
– Зачем вы присылали эти цветы?
– Буна – город цветов. А после того как я побывал на заседаниях ваших комитетов, я решил, что вам просто необходим букет цветов.
Красный мак, невзрачница и белая омела – он предполагал, что она понимает символику букета. Ладно, даже если она и не поняла, ничего страшного. Это было весьма остроумное послание,
– А зачем вы мне присылали письма по электронке со всеми этими вопросами? – отчаянно допытывалась доктор Пеннингер.
Оскар отложил в сторону вяленое мясо и развел руками.
– Я хотел разобраться. Дело в том, что я наблюдал за вами во время этих длительных заседаний. И я очень высоко вас ценю. Вы единственный человек в дирекции, который имеет свои убеждения.
Она смотрела на жухлую траву у себя под ногами.
– Но это безумно скучные заседания, вы не находите?
– Ну да, конечно, – он храбро улыбнулся, – если бы там не было кое-кого.
– Это кошмарные заседания! Правда. Они ужасны. Я ненавижу административную работу. Я ненавижу все, что с этим связано. – Она подняла глаза, на ее странном лице застыла гримаса отвращения. – Я сижу там, слушая этих бездельников, и живо чувствую, как по каплям утекает моя жизнь.
– М…м-м… – Оскар проворно вытащил две чашки из переносного холодильника. – Позвольте вас угостить почти что лимонной походной смесью.
Постелив на землю сложенный несколько раз брезент, он осторожно подтянул его поближе к огню и сел.
Доктор Пеннингер без сил опустилась на землю, углы наколенников встали торчком в разные стороны.
– Я ведь теперь даже не могу спокойно думать. Они не позволяют мне думать! Я стараюсь оставаться бодрой во время этих заседаний, но это просто невозможно. Они не дают мне ничего сделать. – Она осторожно отхлебнула желтой жидкости из экологически чистой, разлагаемой микроорганизмами чашки, затем поставила ее на траву. – Господи, как я от всего этого устала!
– А почему они ввели вас в администрацию?
– О, это. – Она хмыкнула. – Открылась вакансия в дирекции. Парень, что заведовал Оборудованием, вышел в отставку после того, как сенатор Дугал провалился… Дирекция выбрала меня, так как я получила эту никому не нужную Нобелевскую премию. А наши ребята сказали: надо занять этот пост. Мы нуждаемся в лабораторном оборудовании, а типы из дирекции выделяли нам гроши, они просто ничего не понимают. Да и не желают ничего понимать!
– Это меня как раз не удивляет. Я уже заметил, что бухгалтерия в Коллаборатории ведется не стандартным образом, так что там наверняка есть какие-то нарушения.
– Ну это еще далеко не все!
– Не все?
– Конечно не все!
Оскар наклонился вперед на сложенном брезенте.
– И что же еще?
– Я не скажу вам, – ответила она, обхватив руками колени. – Потому что не знаю, зачем вам это нужно. Или что вы будете с этим делать, понимаете?
– Да, верно. – Оскар отодвинулся и сел прямо. – Вполне разумно с вашей стороны.
Он поднялся на ноги. Водопроводные трубы были сделаны из ламинированного поливинила цвета сухих бурых водорослей. Их специально рассчитали и произвели в Бостоне для такого рода строительства. Их конструкция была сложна и запутанна, как китайская грамота, и полностью разобраться в них могла разве что спроектировавшая их подпрограмма.
– Вы прекрасно штукатурите, но установка труб – очень сложная работа, – заметил Оскар. – Я не обижусь, если вы сейчас соберетесь и отправитесь домой.
– О, да я не спешу. В Лабораторию мне не раньше семи утра.
– Вы что, совсем не спите?
– Да нет, просто я не сплю много. Часа три мне достаточно.
– Как странно! Я тоже очень мало сплю. Оскар встал на колени рядом с ящиком и начал разрезать упаковку ножницами, не снимая с рук перчаток.
– Спасибо, – сказал он, разрезая сначала черные ленты, которыми была обвязана коробка. – Я очень благодарен вам за то, что вы пришли сюда сегодня. Работая в одиночку, я, в общем-то, лишь убивал время, так как здесь предполагается действовать группой. Однако для меня это было своего рода терапией. – Он снял крышку и отложил ее в сторону. – Видите ли, у меня всегда были некоторые трудности, связанные с работой.
– Ну, судя по записям, которые я видела, это совсем не так. – Она сидела в мешковатой куртке, обхватив себя руками. Шерстяная шапочка сползла на лоб.
– А, значит, вы провели поиск материалов на меня?
– Я очень любознательна, – ответила она и замолчала.
– Все в порядке, каждый этим занимается в наши дни. Про меня все, известно начиная с детства. Обо мне много сведений в Сети. Я к этому привык, – заметил Оскар с кислой улыбкой. – Однако в результате случайного поиска вы могли и не получить полного впечатления о моей светлой личности.
– Если бы это был случайный поиск, я бы не сидела сейчас тут с вами.
Оскар удивленно взглянул на нее. Она отважно смотрела ему прямо в лицо. Значит, она пришла сюда с какой-то целью. У нее есть свои задачи. Может, она распланировала все заранее на разграфленной бумаге.
– А знаете, почему я оказался здесь посреди ночи? А, доктор Пеннингер? Я здесь потому, что от меня ушла подружка.
Она быстро обмозговывала полученную информацию. Колесики завертелись в ее голове с бешеной скоростью, казалось, было слышно, как они свиристят.
– Правда? – отозвалась она. – Какая жалость!
– Она оставила наш дом в Бостоне, ушла от меня. Уехала в Голландию.
Брови подпрыгнули к самому краю спущенной на лоб вязаной шапочки.
– Переметнулась к голландцам?!
– Нет-нет, не переметнулась! Поехала работать по контракту, она политический обозреватель. Но в любом случае она ушла от меня. – Он уставился неподвижным взглядом в раскрытую коробку со свернутыми трубами. – Для меня это ужасный удар. Я в самом деле страшно расстроен.