Распишитесь и получите
Шрифт:
— Дорогой соавтор, дай разъяснение: от многих очевидцев слышал, что враги, отступая, выгоняли жителей сёл и деревень и гнали на запад. Что в этом было?
— Есть два толкования тогдашним вражьим действиям, излагай любой, а если не окончательно обленился — настучи оба. Читающий волен выбирать убедительное. Первый:
— Achtung, ваше село находится в направлении главного удара наших противников, и в предстоящих боях могут быть жертвы среди мирного населения, а потому командование настоятельно рекомендует оставить населённый пункт! — второй вариант противоположен первому: из угоняемых враги создавали «живой щит».
— Враги
— Остаётся «живой щит», он и рыл окопы врагам.
Какой процент граждан, побывавших под пятой врага в дни выхода на социальную защиту, какими картинами разглядывал прошлое нам неизвестно, но одну, расписанную сожалениями, оглашаем:
— Чего от поездки в Германию отказался, чего прятался, трясся? А всё родня, она воем «куда несёт нелёгкая, не лезь на рожон!» малину изгадила! Вон, сосед работал в Германии, целым и невредимым вернулся… Нормальный мужик, не пьёт в глухую, немецкий язык знает. Не валял дурака, не прятался по чердакам, не слушал родственного воя, да прокатился в эту чёртову Германию да на мир посмотрел, глядишь, и мне, как соседу, сегодня пенсию больше платили! Да ещё и марок подбросили» — сожаления о прошлых страхах от угона в неволю плавно перетекали в разговоры иного сорта:
— За что им пенсии добавили!? — вопрошал не до конца и не полностью пострадавший соотечественник — бегали-бегали с немцами, а теперь большие пенсии подавай! — чёртовы немецкие гуманисты, как однажды раскололи на части крепкое совецкое общество — так до сих пор и занимаются расколом, нет на них управы! Всё им мало, они и через пятьдесят лет после поражения ухитрились «в прочной и надёжной среде бывших советских людей» смуту посеять, «немецкая зараза» продолжает зловредную деятельность в умах бывших совецких людей! Знай оккупированные какие пенсии в будущем станут получать граждане, пересекавшие границу в вашу сторону к чему пришли?
— Ко второму «Исходу», не библейскому, меньше и с разницей: если в древности одни убегали от рабства — другие ушли в неволю с радостью и верой в прекрасное будущее себя. Это о ваших пенсиях.
Проживающий в правом ухе бес особых неприятностей и неудобств не доставляет, не причиняет страданий как больной зуб. Зуб меньшая неприятность, зуб удалил — и боль ушла, забылась, а беса с провокационными разговорами удалить непросто. В остальном поведением от нормальных людей не отличаюсь, и только большому специалисту в деле общения с бесами дано заметить:
— Субъект, как бы, не совсем в себе… — присутствия беса в других частях тела не ощущалось.
Было так: день посещения уважаемой за строгость отеческой организации пришёлся на конец мая и выдался жарким. Претендент на компенсацию (я) заканчивал шестой десяток пребывания в видимом мире, основные занятия (работа) подходили к завершению, а потому особых волнений о будущем не ожидалось. Но майская жара в паре с лёгким волнение на тему «дадут подтверждающий документ, или скажут «от винта» и тогда валюты не видать, как собственных ушей» изрядно утомили. Но не до инсульта, или инфаркта, что для человека в шесть десятков прожитых лет естественно. Умирают и моложе.
Добравшись под крышу дома своего поступил как любой изношенный работой человек мужского пола возрастом в шестьдесят (без трёх месяцев): избавился от лишней амуниции и прилёг на диван из времени, когда было принято работать мебель из цельной древесины
Ах, какой это был диван! Не перечесть чудесных, дивных сновидений пересмотренных на поверхности ветерана домашней обстановки! Таких сновидений, кои не грех изложить сценарным языком и в паре с известным режиссером, хотя бы на троечку по десятибалльной шкале, зафиксировать на ленте (фильмА) и поразить глазеющий мир! И никогда в будущем не сделают фильм отдалённо напоминающий мои сны на старом диване, в коих, разумеется, главным героем выступал я! Как восторженно, радостно, в такт пели пружины друга, когда… Пардон, эротика, не время и место плотским удовольствием, пусть основа и смысл жизни пока постоит в стороне, не до эротики, рассказ идёт о предателях.
Лениво шевелились мысли о результатах похода в серьёзную организацию: «во как жизнь поворачивает! Дело прошлое, вроде бы всё позабылось, «было — и быльём поросло», если помнить наши поговорки, сколько годов прошло, как бы и нечем удивлять — ан, нет вам, в финале компенсациями порадовать надумали. Огласите имена милостивцев и добродетелей, дозволивших состарившимся «рабам с Востока» получить законное вознаграждение за прошлый труд на благо Рейха, назовите имена героев? Теперь просто необходимо дотянуть до расплаты за прошлое».
Хотелось пива. После удачно выполненной работы хочу жидкости с любым процентом содержания алкоголя, но не выше сорока, и наилучший питейный друг в жару конца мая — чтимое и выступающее первым номером среди прочих напитков пиво. Фанатичную любовь и преданность пиву объясню во второй части с названием Polska.
И тогда хотелось пива. Страстно, любого сорта, без капризов при выборе. Кружечку. Одну. Закрыл глаза и увидел её, потную и в белой пенной шапке! У-у-у, прелесть и радость жизни моей! — можно было пойти в ближайшее питейное заведение, но в борьбе пивной любви и жары победила последняя. Тащиться за кружкой как бы и не стоило, а на вливание большего количества кружек неодобрительно смотрел домашний лечащий врач — жена:
— Не молод, пора бы и прекратить бездумное ублажение утробы и не нагружать почки лишней жидкостью — что пиво при жаре могло выйти из организма иной жидкостью и с других мест — жена-дипломат забыла. Как медицинский работник среднего звена жена знала и другие пути вывода из организма лишней влаги, но почему скрывала знания от супруга непонятно, а в итоге непобедимая коалиция из жены и собственной лени победили, и натюрморт с пивом, не реализовавшись, удалился, оставив поощрительный приз: сладостную дрёму, в кою и двинулся. Знающие люди говорят, что изумительный момент движения в сторону границы со сном сравним с оргазмом…
Что следовало после закрытия глаз и отправки в сон — знал из многих упражнений прошлого, а к тогдашнему удалению прибавилась жалость:
— Так умирают без пива праведники и страстотерпцы! — сомнение «достоин быть вписан страстотерпцем» продержалось секунды и освободило сознание:
— Э-э, дай-ка вздремну… За тем и приземлялся на диванную поверхность…
Какие-то секунды отделяли сознание от полного провала в сон, и тут что-то, или кто-то, весьма ощутимо ткнул в ребро! В третье снизу, с левого борта! Что за шутки! Левый борт был открыт, и диванная позиция выглядела так: лежал на спине, вытянув ноги на всю длину, без малого поджатия и прижавшись правым бортом к спинке дивана.