Расписное небо
Шрифт:
– Это «Птичка». – Сумудин остановился на входе, с восторгом и нежностью разглядывая корабль, а у меня похолодели ноги и закралось какое-то не очень хорошее предчувствие. Кажется, вариант «раз уж так сложилось» мне совсем не понравится.
Глава 13
Сумудин.
Я так долго ждал возможности полетать на своей Птичке, что с едва сдерживался последние минуты, пока техники проводили подготовку и проверку корабля. Энергетические блоки, заправленные до отказа, светящиеся бледным желтоватым цветом,
– Акер, все готово.
– Отлично. Идемте, Ольса. Это невероятное зрелище, – ухватив землянку за маленькую прохладную ладошку, потянул ее к лестнице. Пара минут – и мы в полной мере ощутим свободу.
Терри немного замешкалась перед лестницей, скорее всего в первый раз оказавшись у такого истребителя, как мой, но быстро взяла себя в руки. Ее неуверенность была видна, но какого-то особого беспокойства я не ощущал. Ступив внутрь, я даже задышал по-другому. Здесь присутствовал резкий грозовой аромат, разгоняющий кровь. Ольса застыла на месте, не зная, куда деться. Места и правда почти не было, все же это не прогулочный катер.
– Садитесь в кресло, – помогая девушке пристегнуться, на пару мгновений задумался. Ее туфли, вполне приемлемые теперь для Парадокса, могли быть опасны сейчас. Ухватив за тонкую лодыжку одной рукой, второй медленно стянул лимонную туфлю. Мне очень нравились ее изящные ступни с маленькими аккуратными пальчиками. Было немного смешно наблюдать, как Ольса поджала пальцы, стоило снять обувь. Из такого положения, когда я практически стоял перед ней на коленях, терри выглядела еще более беззащитной и хрупкой, чем обычно, будоража кровь и вызывая совсем не детские мысли. – Такая обувь будет мешать. А теперь вот это.
Покончив с обувью, так и не дождавшись ни единого комментария, возражения или вопроса, убрал туфли в небольшую нишу. Заняв соседнее место, старшего пилота, передернул плечами, привыкая к давлению ремней.
– Ноги на платформу. Сейчас будет поворот, – кресла синхронно крутанулись и немного двинулись вперед, остановившись перед штурвалом и панелью управления. Сверху, над активным стеклом висел обруч с микрофоном и дополнительными элементами управления. Поправив волосы, чтобы не лезли в лицо, запустил руку в голубую жидкость, запуская двигатель. В глубине судна загудело, по корпусу прошла слабая вибрация. Я испытывал такое блаженство и единение с кораблем, словно мое сердце билось в такт с импульсами, проходящими через систему.
В ухе тихо звякнуло, сообщая о появлении Птички на датчиках Парадокса.
– Истребитель S-12-А, пилот акер Сумудин Саве. Пассажир терри Ольса Иберская. Прошу разрешение на вылет.
– S-12-А, вылет разрешаю. Приятного отдыха, Сумудин,
– Спасибо, Кимирий.
Техники покинули ангар, и свет сменился на слабый, почти бесполезный огонек. Широкая дверь перед самым носом истребителя начала медленно подниматься вверх, заставляя постукивать пальцами от нетерпения. Вынув ладонь из импульсной жидкости, нажал на рычаг. Небольшая пластина отошла в сторону, выпуская U-образный штурвал. Впереди, на темном бархате, сияли звезды.
Птичка мягко приподнялась над полом, втягивая опоры
– Удивительно, правда? Мне никогда не бывает так хорошо на Парадоксе, как здесь, – невольное признание вырвалось само собой. Кинув быстрый взгляд в сторону Ольсы, удивился ее напряженности. Впрочем, девушка ни разу в жизни не латала на подобных аппаратах, есть чему удивляться.
Ольса.
Я просто не могла дышать. Судорожно, нервно, мне едва хватало выдержки на короткие неглубокие урывки. Не знаю, как так получилось, просто в один миг я оказалась пристегнутой множеством ремней к мягкому глубокому креслу, которое словно окутывало мое тело, в том числе удерживая голову. Кажется, я только моргнула, как все пространство за толстым стеклом, по краям которого пробегали какие-то обозначения, потемнело. Миг – и сердце рухнуло куда-то в пятки, судя по спазму в колене, застряв по пути. Вцепившись ногтями в подлокотники кресла, едва не порвав обивку, все ждала мгновения, когда наш маленький кораблик рухнет вниз, когда появится это отвратительное чувство в животе, словно тебя вздернули крюком, но этого нет происходило. Да, было все так же немного жутко от быстрой смены видов впереди, от силы, с которой вдавливало в кресло, но все же не так ужасно, как на обычном самолете.
– Удивительно, правда? – голос Сумудина пробирался как через вату, сквозь гул в ушах. Я уже почти и забыла, что он здесь рядом. Казалось, прошло уже часа три, к тому моменту, как я отмерла. Мы уже два раза облетели вокруг Парадокса, побывали совсем далеко, так что громадину крейсера скрыла небольшая планетка, и теперь замерли где-то среди сияющих и таких холодны огней бескрайнего пространства.
– Я боюсь летать, – тихие слова были первыми, которые я все же смогла вытолкнуть из пересохшего горла.
– Что? Ольса, говорите чуть громче, я не расслышал.
– Я боюсь летать. Боюсь летать! Очень! До истерики, до тошноты, до полуобморочного состояния… – с последними словами из горла вырвался всхлип, грозящий перерасти в полноценную истерику. Я услышала какое-то витиеватое ругательство, несколько щелчков, а потом мое кресло немного дернулось назад, вынудив все же открыть глаза. Передо мной, ровно напротив, сидел Сумудин, осуждающе глядя своими удивительными глазами расплавленного золота.
– Вы и правда считаете, что сейчас наиболее подходящий момент для такого заявления?
Поразительная беспечность. И с моей и с ее стороны. Как такое получилось? Она боится летать.
Включив автопилот, седлал несколько глубоких вдохов, повернувшись к Ольсе. Сихерче. Ну что еще могло произойти за время такой милой и приятной прогулки в космосе? И почему, почему, во имя всех известных демонов, она не сказала раньше?!
Думая о сложившейся ситуации, отстегнул ремни и медленно положил свои руки поверх ее маленьких кистей, судорожно вцепившихся в подлокотники кресла. Пальцы были холодные, словно одеревенелые.