Расплата (Две судьбы - 1)
Шрифт:
– Так, давай дальше! Интересно сочиняешь, - не утерпел Сальников, азартно сверкнув глазами.– Кое-что до меня начинает доходить.
– Вот ты ему и скажешь: есть возможность заработать большие бабки, если он поможет найти жену Мельниченко. Мол, у тебя дружок в его охране и от него ты знаешь, что хозяин раскошелится, лишь бы ее найти. Квашнин клюнет - как пить дать! Предаст своих ради денег. Для него это спасение. Ну как тебе мой план? По-моему, шансы высоки!
* * *
Квашню взяли с помощью простого приема: залили воды в бензобак его "девятки".
– Что, везти не хочет тачка?– участливо осведомился какой-то доброхот; он подошел, прихрамывая, - этакая располагающая плутовская физиономия.– Давай-ка посмотрю, я кое-чего смыслю. Садись в машину, проверим искру - сразу ясно станет, почему не фурычит.
Не успел Квашня сесть и повернуть ключ в замке зажигания, как сзади протянулись руки, зажали ему рот салфеткой, пропитанной едким составом, и он сразу отключился.
– Закрывай капот и крути баранку!– сказал Михаил Сальникову, перетащив грузное тело Квашни на соседнее сиденье (он незаметно забрался в машину, пока шла возня с мотором).– А мы с ребятами возьмем на буксир. Включай ближний свет!
Подъехала еще машина, вышел молодой сотрудник; вместе с Михаилом они быстро приладили буксировочный трос и покатили на квартиру, которую агентство снимало в старом кирпичном доме, наполовину отселенном.
Изобразив подвыпившую компанию, подхватили Квашнина под руки, доставили в полупустое помещение с голыми стенами и прицепили наручниками к трубам отопления. Михаил и двое агентов натянули на головы маски, а Сальников сел с короткоствольным автоматом у входа - вроде охранник.
– Оклемался, гад!– с кавказским акцентом бросил Михаил помощникам, заметив, что Квашня пришел в себя и озирается, не понимая, где он и что с ним.
С удовольствием дал ему кулаком в морду - тот взвыл благим матом:
– О-ой! За что-о?..
– Сейчас узнаешь!– выдохнул Михаил и двинул его еще раз, украсив здоровенным синяком под глазом.
Так, кажется, уже соображает... Изрыгая ругательства и угрозы, для профилактики ударил еще под дых и, коверкая язык, объявил:
– Хочэшь унэсти шкуру целой - выкладывай бабки, что задолжал "жучкам" на ипподромэ!
"Чеченов наняли!– с ужасом понял Квашня.– Пытать будут, шкуру спустят!" Но с деньгами расставаться не спешил: отличаясь патологической жадностью, он за наличные был готов на все,
– Нет у меня... сейчас!– хрипел он, выигрывая время.– Я же им, сукам, говорил. Ну они у меня и попляшут!..
– Эсли ты выйдешь отсюда!– рявкнул высокий кавказец - в прорези маски виднелись только бешеные коричневые глаза.– А пока сам у нас попляшэшь! И ткнул Квашню здоровенным кулачищем прямо в открытую пасть, выбив пару зубов и расквасив губы.
– Ей-богу, нет ничего!– продолжал врать бандит, захлебываясь хлынувшей кровью.
–
– Чего вспомнили! Давно уж нет! На скачках спустиил!– на этот раз искренне завопил Квашнин.– Отпустите, бра-атцы, все отда-ам, что есть!..
– Врет! Не мог все потратить!– заметил широкоплечий, плотный чечен высокому, очевидно старшему здесь.– Слышком большой куш отхватил. Козырь щедрый пахан. Дай-ка ему еще, пусть знает - мы здесь нэ для того, чтоб нам лапшу на уши вэшать.
– Да Богом кляну-усь! Матерью родно-ой!– честно вопил Квашня.– Нет этих денег!
– Ты и мать за дэньги продашь - не поперхнешься!– бросил высокий. Но эсли правда успел профукать - как насчет тэх, что за Мельнычэнкову бабу получил? Хватит долг погасыть?
"Все знают чеченцы! Всех купили!– тосковал Квашнин.– До чего продажный мы народ! Отпираться бесполезно - замучают! Потянуть время, взять на хитрость... А там, может, случай выручит". Расставаться с деньгами душа не позволяет - хуже смерти.
– Ну вот что! До вечера думай о своей шкуре! Нэ включишь мозги - утюг по тэбе пройдется!
И высокий вместе с другим чеченом двинулись к выходу, наказав русскому с автоматом:
– К вечеру вернемся! А ты охранай и не церэмонься, эсли что!
"Ну и влип! Живым вряд ли выберусь!– объятый страхом, соображал Артем Квашнин, пытаясь найти спасительный выход из отчаянного положения.– Надо попробовать этого чубатого - все-таки свой, русский человек".
Когда охранник подошел, чтобы напоить пленника водой, тот узнал в нем хромого, который предложил ему помощь на улице.
– А здорово вы меня купили, кореш!– прохрипел он, напившись.– Давно прислуживаешь чеченам?
– Заткни пасть, падла!– нахмурился хромой.– Мало тебе дали? Могу добавить.
– Погодь, браток. Ты не из блатных часом?– осведомился Квашня как можно дружелюбнее.– Чую - недавно из тюряги. За что сидел?
– Семь лет строгого режима, от звонка до звонка. За убийство, процедил тот, забирая кружку.– А тебе-то что? Тоже срок мотал?
– С шестнадцати лет по лагерям. Три отсидки, изнасилование, разбой, по-свойски поведал Квашня.– Законы, какие в зоне, хорошо изучил. А чего с чеченами связался? Русских предаешь?
– Заткнулся бы, ты!.. Так и хочется врезать!– замахнулся автоматом хромой.– Чья бы корова мычала... Скольких ты братов своих уложил, когда хоронили Трифона?
– А ты в лагерях такой правильный стал?– нашелся Квашня.– Помогаешь чеченам над русскими издеваться, власть над ними брать?!– И, видя, что охраннику нечем крыть, разошелся вовсю: - Мало ли русских бригад? Хотя бы взять нашу: отличные кореша, любое дело по плечу! И хозяин свой - русский.
– Брешешь ты все!– недоверчиво поглядел на него хромой.– Сейчас всех купили чебуреки и евреи.