Расплата за любовь
Шрифт:
— Рано еще обедать.
— Да? А сколько сейчас? — удивился следователь. — Одиннадцать? Ну, это кому как. Мы-то с шести утра на ногах, так что для нас обед в одиннадцать нормально. Не каждый день удается пообедать с друзьями.
Яну Стрельнику тоже не каждый день удавалось пообедать с друзьями. А без друзей он и не обедал.
Ментовский обед состоял из солянки, нескольких пачек сигарет на столе и бутылки водки в дипломате. Плеснув по стаканчикам, человек в штатском спрятал пустую бутылку обратно в дипломат. Оттуда же, спустя несколько минут, он достал пачку фотографий,
Человек в штатском, наверное, потому и носил штатское, что милицейский китель не застегнулся бы на его выпирающем животе. А штатское можно не застегивать. К тому же широкий галстук, призванный замаскировать столь выдающуюся часть тела, можно было расслабить под воротником, и все складки шеи свободно нависали над спущенным узлом. Следователь Магницкий был толст, но лицо имел бледное, землистое, со страдальчески поднятыми прозрачными бровями и такими же прозрачными усиками.
Они пересели за свободный столик, и Магницкий сказал, отдуваясь после такого перемещения в пространстве:
— Лучше бы вы принесли установочные данные на этого вашего стекольщика. Тогда бы не пришлось вас беспокоить. Запрос, фото по факсу, и все дела. А теперь будьте внимательнее. Вот посмотрите, знакомо ли вам это лицо? Это стекольщик?
— Нет, — выдавил Ян. — Это не стекольщик.
— Почему вы так побледнели? Вы знаете этого человека?
— Выражение лица очень странное, — сказал Ян.
— Потому что это лицо покойника, — сказал Магницкий. — Глаза открыты, потому что веки пришлось подтянуть. С закрытыми глазами вообще редко удается сразу опознать. А так все же проще. Ну, так что? Знаете его?
— Я не уверен. Но какое-то сходство есть…
— Товарищ Стрельник, у меня солянка остывает, — напомнил следователь. — И друзья ждут. Назовите фамилию, ну?
— Корш, Илья Исаевич, — выдохнул Ян чуть слышно.
— Очень хорошо, — сказал Магницкий.
— В каком смысле? — растерялся Ян.
— В смысле, что вы подтверждаете нашу версию. Мы его как раз сегодня утром вроде бы установили.
— Что с ним случилось? — спросил Ян.
— Мне это, знаете, и самому интересно. На то и следствие ведется, чтобы узнать, что с ним случилось, — сказал Магницкий, запихивая фотографии в карман пиджака. — Тело его нашли в реке. Точнее, на берегу. Река Валога, знаете такую?
— Видел на карте.
— Это довольно далеко. Там дорог практически нет. Туристы, байдарочники, нашли тело на песке. Вот ведь уроды, — продолжал следователь. — Мы к нему еле-еле подобрались. Хорошо еще, опера смогли лодку резиновую организовать, а то бы лежать вашему Коршу до самой зимы. Старик нам подкинул работы. Был бы труп как труп. Ну, утонул, бывает. Так и плыви себе в Ладогу, всплывай на том берегу, на земле областного управления. Огнестрельное ранение в грудь. Навылет. В принципе мог бы выжить. Он был еще жив какое-то время. Его застрелили и сбросили в реку, так он выбрался на берег, но уже не встал. Здоровый старик. Ни документов, ни денег, ни часов. Причем след от часов на руке остался. Наверно, часы были именные. Или просто дорогие. Костюмчик спортивный на нем был дешевый, отечественный. Кеды.
— А когда… Впрочем, какое это имеет значение, — сказал Ян. — Надо, наверно, родственникам сказать. Я даже не знаю, кто у него остался.
— Никто не заявлял о розыске, — нахмурился следователь. — Дело возбуждено по факту обнаружения трупа.
— Какой черт понес его на эту Валогу… Кто это мог сделать…
— Это вы меня спрашиваете? — усмехнулся следователь. — Это я должен спросить вообще-то.
— Да я не в том смысле, — сказал Ян. — Я просто удивляюсь. Потому что тот, кто это сделал, уже покойник, понимаете? Его же достанут хоть в Австралии. Как только все узнают, что старика убили… Я могу сказать его друзьям?
Следователь сделал предостерегающий жест:
— Нет. Сначала мы с ними поговорим. Вы могли бы составить список его знакомых?
— Мог бы. Но это будет большой список.
— Мне хватит человек десять для начала. Вот вам бумага, пишите. Прямо здесь. Что вас смущает?
— Меня удивляет, что старика никто из ваших не опознал, — сказал Ян, выписывая на оборотной стороне какого-то бланка фамилии наиболее известных учеников, клиентов и приятелей Корша. — У него целая толпа знакомых в милиции. Все же занимаются самбо, все его знают.
— Ну, самбо сейчас почти никто не занимается, — заметил Магницкий. — Сейчас все даже теннис позабросили и встали на горные лыжи. Ну и дзюдо, естественно. А что, Корш был настолько известным тренером? Я вижу, вы записываете к нему в друзья таких людей…
— Это только десять самых-самых. И еще каждый из них вам назовет по десятку. Говорю вам, старика знают все.
— Напишите там еще его домашний адрес. Не место прописки, а где он реально жил. Он один жил, похоже?
— Один, — сказал Ян. — Чаще всего один.
— Какое-нибудь личное имущество Корша находится в бассейне? Сейф, документы, компьютер?
— Что вы, какой компьютер? Он и на калькуляторе не мог считать… Имущество? В гараже остался «Вольво» гоночный, техпаспорт на его имя. Но на нем вся команда ездила вообще-то. По доверенности.
— Передайте команде, чтобы больше не ездила, — усмехнулся следователь. — Со смертью доверителя доверенность теряет силу. Мы машину заберем. Напишите, где гараж.
— Заберете? А потом что с ней будет?
— Наследники получат. Так, ясненько. Если не возражаете, на этом и остановимся, — сказал следователь, отняв у Яна листок. — У меня обед кончается. Спасибо за помощь. Я вам позвоню. Да, чуть не забыл. Встреча наша с вами — мероприятие неофициальное. Формально труп пока что не опознан. Понимаете, о чем я?
— Нет.
— Никому не говорите, что Корш убит. В интересах следствия. Теперь понятно? Представляете, что будет, если вы ошиблись? Если Корш — живой и здоровый? Понимаете?
Ян кивнул, хотя ничего не понял.