Расплата за жизнь

Нетесова Эльмира Анатольевна

— Тогда и мне решать будет проще.

— Так ты согласна?

— Подожди. Еще скажи, как ты представляешь наше будущее? Где мы будем жить?

— Ну, наверное, у тебя. Не могу же я жену с двумя детьми выгонять из квартиры!

— У тебя уж скоро трое будет, — напомнила Ленка.

— Дочку старшую придется взять к себе. Или сына. Жене одной трудно будет растить троих.

Ленка отодвинулась на край дивана:

— Ко мне? Да еще с ребенком? Я должна растить его? С чего ты взял? Что за глупость?

Ты долго это придумывал? Ты хоть соображаешь, кто себе на шею хомут повесит? Или ты считаешь меня ненормальной?

— Эх, Ленка… А я верил, что любишь.

— Ничего себе! Вздумал на меня свои заботы спихнуть, запрячь, как лошадь. Да еще вселишься в мою квартиру! Хорош муженек! Да таких по городу знаешь сколько? Не пересчитать. Это я должна чужих детей растить? С чего бы? Мне что, жизнь осточертела? Ты их наделал, сам и расти. А нет — отдай матери, пусть воспитывает внуков, исправляет твои ошибки. Почему я должна за них отвечать? Явился соколик! Жениться решил, — рассмеялась в лицо зло.

— Я уже женат. С тобой пошутил. И не собираюсь разводиться с женой. Хотел тебя проверить. А ты вся и вывернулась наизнанку. Показала свою любовь. Мне наука впредь. Ладно. Спасибо за урок. Он затянулся немного. Ну да ничего. Все обойдется!

— Тоже мне проверяющий выискался! Иди! И ни шагу ко мне! Никогда! — открыла двери и, пропустив Кешку, защелкнула двери на ключ.

Кешка шел, тупо уставившись в асфальт. Он сам не знал, куда податься, куда деть свою осмеянную, изгаженную душу. Ее заплевала Ленка, та, которую он действительно любил. Ему нелегко было решиться на такую проверку. Он сам едва вынес все услышанное, зато взамен получил определенность.

— Уж лучше такая, зато с легкой душой ушел, — ухватился за покалывающее сердце. Впервые почувствовал боль. Постоял возле чужого дома, хотел идти, но в висках ломило. Он остановил такси, поехал домой. А через полчаса в двери позвонили. Пришел Димка и сказал, что по заявлению Митрошина в прокуратуре заведено уголовное дело по фактам изнасилования, наезда на сына, взрыва во дворе, поджога киоска. По увольнению разбираться нечего, там половину работяг выставили на улицу.

— Что делать будем? Дело поведут самые сильные следователи. Так мне сказали, — говорил Дмитрий и постарался успокоить себя и Кешку: — Ну что теперь докажут, сколько времени прошло!

— Кому дело поручено? — спросил Кешка.

— Помимо прокуратуры, его отдали под контроль «конторы».

— Что? — удивился Иннокентий.

— Так услышал. Наше начальство вроде уже вызывали. Он с самого утра до обеда где–то был. Когда вернулся, закрылся в кабинете на ключ. Я стучал, он не открыл. А секретарша сказала, что занят…

— Значит, отколоться решил. Ну и хрен с ним! Посмотрим, у кого это лучше получится, — ухмыльнулся

Кешка.

— Наверное, срываться нам надо! — предложил неуверенно Димка.

— Куда? На Севере нас знают. Тут же засветят при розыске. Там и прикрыть некому. Спрятаться негде.

— Север большой, — не согласился Димка.

— Дурак! Если по своей системе, то без перевода ни шагу! Это через управление или министерство. А нам нужно без обратного адреса. А значит, без погон. Но и это мимо. На Севере туго. Сокращения везде. Зарплату по году не выдают. Люди оттуда мечтают уехать, да не на что. Куда головы суем? — перебил Кешка. — А если в Мурманск или Владивосток?

— Не суетись. Дай подумать. У нас есть время. Поспешный отъезд может насторожить. Давай выждем, — предложил Димка.

— Ну и влипли мы из–за Петьки! Он, падла, в жмуры свалил, а мы расхлебывай.

— Кончай ныть! Сам знаешь, почему кентовались. Не в нем навар. Он так и не раскололся, гад, где кубышка. Все за нос водил. Все вокруг да около. На интересе держал. Уже казалось, вот–вот проболтается. Сколько поили его до усеру? Специально. Но заткнулся. Ровно все монеты разом проглотил.

— Но сам он не мог вынести. Кишка тонка.

— Без тебя знаю. Кто–то помогал. Сам он не справился бы с этим. А значит, кто–то знает. Но кто?

Братья помолчали, обдумывая каждый свое.

— Кажется, я знаю, у кого искать! — сказал Димка и выдохнул: — У Любови Ивановны. Другому Петька не доверил бы. Только ей. Он у нее под каблуком всю жизнь жил. Что она говорила, так и думал. В чужие руки не отдал бы. У себя держать не рисковал. Да и бабе не доверял, сам знаешь. А матери чего не поверить, если она, выкупив квартиру, даже завещание Петьке оставила на нее. Ты слышишь? — толкнул брата.

— Молодец, братан! Думать научился! Взрослым стал. Вот о завещании вспомнил. Неспроста оно. Хотя куда бы она ее дела. Ведь кроме Петьки — никого.

— Ты вспомни! Она никогда, никого не впускала в спальню! Даже когда болела. На карачках выползала в зал, а спальню запирала на ключ. И это при том, что сама никуда уходить не собиралась, — вспомнил Димка.

— Ан и все верно! Зачем, что ей прятать там? Хотя, может, и всегда такою была. Мы не бывали у них до жмуровства Карпова, — думал Кешка.

— Если бы тряслась только за барахло, держала бы на замке шифоньер. А тут всю спальню.

— Но ведь и Петька туда не заходил.

— Это при нас…

— А что, если навестить ее? — предложил Димка. — Зайти можно. И повод найдем. Но как проверить? Вдруг у нее какой–нибудь хмырь ночует? Она не угомонилась. И кстати, где она своих козлов укладывает, если не в спальне?

— У нее в зале диван. Все хахали говорили, что в спальню не впускает никого.