Расплата за жизнь

Нетесова Эльмира Анатольевна

— Что же он решит? Как поступит? — думали братья, не сумевшие распознать своего начальника до конца. Они терялись в догадках. А по городу пошел новый слух.

— Братья Быковы предложили взятку в прокуратуре, чтобы там прекратили дело о попытке к изнасилованию Любови Ивановны Поповой. И там, в прокуратуре, не согласились с суммой, предложенной Быковыми. Потребовали втрое больше.

— А сколько они давали?

— Десять миллионов!

— Выходит, запросили тридцать?

— Может, и больше! Чтобы от Колымы спастись, рады будут и шкуру снять!

— Да

что для Быковых тридцать миллионов! Гроши! Они их себе за неделю вернут! — рассуждал на базаре Филя.

— Господи! И откуда у людей такие деньги? Тут на хлеб нету. А они миллионами ворочают, — сетовали старухи.

— Слыхали? Быковых в прокуратуре тряхнули! Тридцать тысяч долларов взяли с них за старуху. Чтоб неповадно было впредь.

Все эти разговоры долетали до прокурора. Тот морщился, досадовал. Но на следующий день услышал, что именно он на деньги Быковых купил сыну квартиру.

— Вот они какие нынче, эти законники! Что им простой люд! Пусть насилуют всякие скоты, лишь бы им жилось самим вольготно и сытно. Глянь–ка! Прокурор фронтовиком прикидывался. А нонче на машине Быковых на рыбалку ездит! Все они такие…

Прокурора от этих слов в дрожь бросило. Но городу не докажешь. Не привезешь же всех жителей в трехкомнатную хрущевку, где много лет жил прокурор с женой и двумя взрослыми детьми, со своим отцом и матерью, которых привез из деревни, где продал за гроши старый дом, купил для сына подержанный «Москвич». На нем, когда выпадало время, ездили всей семьей за грибами, ягодами и орехами.

Невезучим считали прокурора в семье. Не скопил деньжат на черный день. От получки до получки еле хватало на питание семье. Полегче стало, когда дочь пошла работать. Экономист на кирпичном заводе, она получала немногим меньше отца. Сын пошел работать слесарем в автопарк. Мать с отцом получали мизерную пенсию и молча переносили тяготы жизни.

Прокурор, услышав о себе злое, пытался успокоить самого себя. Но слухи валились на него снежной лавиной и он не выдержал. Позвонил начальнику милиции.

— Когда разберетесь с Быковыми? — спросил раздраженно. И добавил: — На весь город опозорились. Так мало этого, другие из–за них страдают. Виновны они или нет, разберитесь в ситуации. А до этого отстраните от работы. Поймите меня, случайных сплетен не бывает в отношении ваших работников. Примите меры. Я не хочу быть в одной упряжке с Быковыми.

— Сейчас я не могу отстранить их от работы. Они выполняют важное оперативное задание. Кому–то в городе очень нужно опорочить их, чтобы они не успели довести дело до конца! — ответил начальник милиции.

Прокурор не стал интересоваться заданием. Поверил на слово. И все же раздраженно закончил разговор:

— Держите своих подчиненных под контролем. Уж слишком грязно говорит о них город. Такое не бывает случайным.

Савва плел свои сети со всех сторон. И не оставлял Быковых в покое ни на минуту. Сам был в тени от подозрений.

Стоило Быковым появиться в притоне Софки за долей, где они бывали неоднократно, по городу прошел новый слух.

— Слышали, Быковы в бардаке устроили погром! Говорят, сифилисом

заразились! Всех потаскух и бандершу избили. Все деньги у них отняли. Себе на лечение. Собирались их живьем сжечь, да не получилось. Потушили пожар. И клиенты выкинули Быковых. Мол, довольствуйтесь малым. Имея жен, в притонах не возникают. А коль подцепили на руль, себя вините! Чуть не убили Быковых в притоне!

— Это еще что! Вот я слышала, что у детей ихних — врожденный сифилис. И. выяснилось, когда легашат в садик устроить хотели. Их на обследование в поликлинику понесли, там и раскрылась болезнь.

С того дня стоило детям Быковых появиться во дворе, все дети начинали их дразнить, забрасывать камнями. А родители зорко следили, чтобы, Боже упаси, не контактировали с детьми Быковых.

Слухи слухами, но Тоське — жене Иннокентия — пришлось пережить немало неприятных минут. И сослуживцы на работе потребовали, чтобы она обследовалась и принесла справку, опровергающую слухи.

Было обидно. Но… Пришлось считаться с требованием коллектива. И принести справку из вендиспансера. Но это не остановило сплетни. Савва придумывал новые.

Быковы тем временем стали понимать, что кто–то упорно выдавливает их из милиции. Знали и другое. Стоит им лишиться погон и работы, многие захотят свести с ними счет за прошлое. Им припомнят все. И тогда они станут доступны любому обывателю. Ими немедленно займется прокуратура. Желающих рассчитаться с Быковыми за их обиды было больше чем достаточно. А все прежние друзья стали сторониться, избегать общения с Кешкой и Димкой, чтобы самим не оказаться замешанными в грязных делах. Докажи пойди городу, что не испачкался.

Быковы лишь поначалу посмеивались над сплетнями. Но вскоре поняли их страшный результат. От них самих, от их семей отвернулся весь город. На работе — настороженная неприязнь. Они оказались в кольце надуманных подозрений, какие были не в силах разорвать.

— Черт! Сколько можно терпеть? Какая сволочь все это сочиняет? — злился Иннокентий.

— Послушай! Я уже не могу! Кулаки чешутся! Узнаю, кто брешет, голову сверну! — терял терпение Димка.

— Самое жуткое — впереди. Чую, выпрут нас с работы вот–вот. Куда деваться? Нас нигде не возьмут. Придется сматываться из Орла. Но куда? Конечно, можно в Ригу К Маркову. Он примет… Но… Сам волокешь — нужны деньги. И немалые.

— Что предлагаешь? Кого тряхнуть? — оживился Димка.

— Попиху! Только ее надо расколоть на монеты, — сказал Кешка тихо.

— А как генерал?

— Что он мне? Иль не врубаешься, что петля вокруг нас затягивается? Базар у нас забрали. Теперь там другие навар снимают. Перевели на самые хреновые участки, заставили с подростками воевать. Что мы с этого имеем? Ни хрена! Уже два месяца с пустыми карманами! Тебе или мне сказали, почему нас убрали с базара? Никто ни слова. А когда я хотел о том спросить, меня в кабинет не пустили. Сказали, занят. Ему не до нас. Почему я о нем должен думать? Он хрен вспомнит. В любой день выкинет. И что тогда? Надо опередить. Уж если уходить придется, так хоть не порожняком.