Расплата
Шрифт:
Фрэнк д’Круш мерил шагами коридор перед палатой дочери. Никогда в жизни он так не волновался. После совещания он поспешил в больницу Кромвеля, но ему передали, что Алишия не хочет его видеть. Фрэнку пришлось три часа убеждать Исабель, прежде чем та согласилась уговорить дочь выслушать его.
Была и другая причина, по которой он не решался войти в палату. Там находился Дипак Мистри. Фрэнк знал, что Дипак сыграл немаловажную роль в освобождении Алишии, но все не мог принять эту информацию.
Д’Круш не видел Дипака с прошлого декабря,
Постучав, он вошел. Дипак стоял у кровати, вовсе не похожий на человека, готового в любой момент спасаться бегством. Куда больше он напоминал недремлющего стража. Д’Круш взглянул на дочь и вспомнил, что и ее он не видел с прошлого декабря. Только тут он осознал, как сильно по ней скучал и сколько горя ей причинил его гнев.
Он подошел к дочери, и та позволила себя поцеловать, но не обнять. Ее холодность отозвалась болью в его сердце. Фрэнк пожал руку Мистри и встретился с ним взглядом, всем видом давая понять, что больше не держит зла.
– Хотите побыть наедине? – спросил Дипак.
– Останься, – попросила Алишия. – Ты здесь не чужой. Выслушаем отца вместе.
Д’Круш подошел к окну, некоторое время смотрел на улицу и наконец, понурив голову, повернулся к ним.
– Я осознал свои ошибки, – пафосно начал он. – Они ужасны! Сколько страданий я причинил своим близким! Прошу меня простить. Невозможно изменить то, что уже сделано, но я хочу исправиться, совершая добрые дела. Я решил основать благотворительный фонд помощи беспризорникам в Мумбаи.
Алишия недоверчиво вскинула бровь, но Фрэнк не обратил на это внимания.
– Хочу, чтобы ты им руководила. А Дипак, если ты не против, будет тебе помогать.
– Это мама тебя надоумила?
– Тебе ли не знать, что она источник всей добродетели в моем мире! Я прислушался к ней, – прочувственно сказал д’Круш. – Кроме того, я решил закрыть эскорт-агентство Шармилы. Теперь она будет помогать семье Махале в их программе борьбы со СПИДом.
Дипак и Алишия молча уставились на Фрэнка. Он стоял спиной к окну, раскинув руки в эффектном жесте, и казалось, его сила и обаяние неиссякаемым потоком струятся из кончиков пальцев.
– Почему вы так на меня смотрите? – удивился он.
Боксер вез Эми домой к Мерси. Он решил попробовать новый способ построения отношений: не изображать из себя заботливого отца.
– Мы с мамой собрались поужинать сегодня в иранском ресторанчике на Эджвейр-роуд. Ты как, присоединишься? – небрежно предложил он.
Вопрос прозвучал странно и немного фальшиво.
– Было бы здорово.
– Если хочешь, можешь сначала повидаться с друзьями. Ты их давно не видела. Я скажу адрес, и ты сама доберешься. Местечко непритязательное, но мясо они жарят – пальчики оближешь! И выпивку можно с собой приносить, так что там дешево и весело.
– Хорошо, – рассеянно кивнула
Они приехали в Стрейтхэм. Эми поднялась наверх, Боксер с Мерси уединились на кухне. После откровенного разговора с матерью он вдруг осознал, насколько пустым и холодным выглядел этот дом. С ярко покрашенными стенами и уютной мебелью, он тем не менее не производил впечатления обжитого и гостеприимного. В нем не было ничего, что в понимании Чарльза должно создавать атмосферу семейного гнездышка. Боксера осенило: да ведь у Мерси никогда и не было настоящего дома! Отцовский напоминал казарму, а собственный – гостиницу.
– Куда уставился? – заметила его странный взгляд Мерси.
– Никуда, – отмахнулся он, присаживаясь.
– Что это с Эми? В кои-то веки она со мной по-человечески поздоровалась.
– У меня новая тактика, – признался Боксер. – Теперь я притворяюсь, что я не ее отец.
– Это тебя старая алкоголичка надоумила? Тоже мне эксперт!
– Эми говорит, что за эти дни Эсме не притронулась к бутылке.
– Да они сговорились, – фыркнула Мерси. – И как она оценила наши родительские навыки?
– В ноль баллов по десятибалльной шкале. Однако на то есть уважительные причины. Твой сумасшедший папаша и мой сбежавший.
– То есть мы просто повторяем старый семейный сценарий, – устало заключила Мерси. – Уж не знаю, как там, в священном Хэмпстеде, но здесь, на крутых улочках Стрейтхэма, все иначе.
– Эсме предлагает, чтобы ты относилась к Эми как к юной, но уже самостоятельной женщине, которая живет в твоем доме.
– Арендная плата мне причитается?
– Не удивлюсь, если она и ипотеку сможет оплатить.
– Эми пойдет с нами сегодня?
– Я спросил, и она согласилась.
– Ну все, теперь мы официально взрослые.
Они сидели на втором этаже иранского ресторанчика. Стул, приготовленный для Эми, пустовал. Мерси то и дело поглядывала на него, потом переводила взгляд на Боксера и выразительно пожимала плечами. Стул казался Боксеру молчаливым упреком, пусть сам он и отказывался это признавать, уже вжившись в роль «не-отца». Он решил, что дочь просто предпочла компанию друзей и это не испортит сегодняшний вечер. Они с Мерси заказали еду, выпили принесенного Чарльзом вина. Мерси принарядилась, накрасилась и надела золотые сережки, которые он когда-то привез ей из командировки. На ней было цветное африканское платье, которое она значительно укоротила, и подходящая по цвету шаль. Мерси покачивала ногой под столом, периодически задевая голень Боксера.
– Ну и… – она откусила кусок хлеба с йогуртом и травами, – каковы твои дальнейшие планы?
– Мой фонд переезжает в новый офис на Мэрилебон-Хай-стрит.
– Ого! Сколько это будет тебе стоить? Или ты собираешься разместиться прямо на улице?
– Нисколько, – ответил Боксер. – Это подарок довольного клиента. Площадь – двести квадратных метров.
– Хорошо быть независимым консультантом! Но вообще-то, я не это имела в виду. Что у вас с Исабель? Точнее, что вы собираетесь делать дальше? Вы хоть виделись с тех пор, как…