Расплата
Шрифт:
– Славная девочка, – говорит Теннис, когда Кейша уже ушла. – Она могла бы стать неплохим трейдером.
– Я над этим работаю, но нужно согласие Лемонд, а ей не нравится, что Кейша не окончила колледж. Я пытаюсь разыграть карту принадлежности к меньшинствам.
– Вот дрянь, – с отвращением говорит Теннис. – Не дай бог Кейша узнает.
Я пожимаю плечами. Одна из причин, почему этот кабинет принадлежит мне, а не Теннису, состоит в том, что я с большей охотой делаю то, что нужно сделать, чтобы все получилось.
–
Я тупо смотрю на отдел трейдинга, молча наслаждаясь, как и примерно пятьдесят парней, видом идущей к лифту Кейши, и одновременно борюсь с желанием открыться Теннису. Взяв со стола оранжевый мячик, я бросаю его в корзину.
– Еще одна игра, – предлагаю я, глядя, как он падает. – Проигравший покупает обед всему отделу.
2
– Подожди секунду, – говорю я несколькими часами позже, попросив одного из наших экономистов не вешать трубку и нажимая светящуюся кнопку интеркома. – Что стряслось?
– Джош на второй линии, – отвечает Кейша.
– Пожалуйста, ответь по первой линии и скажи Кенни, что я ему перезвоню. И попроси Тенниса присоединиться ко мне.
– Счет за пиццу составил триста двадцать долларов, включая чаевые. Я оплатила твоей кредиткой.
– Спасибо. – Я дешево отделался. Если бы продул Теннис, я бы попросил Кейшу заказать всем суши. Переключаясь на вторую линию, я снова прохожу через традиционное «Переключаю на Джоша».
– Питер, – начинает Джош, – тебе знакомо предприятие под названием «Fondation l’Etoile»?
Он настроен по-деловому, и это хорошо. Обеспокоенность и нетерпеливость – два эмоциональных состояния, которых надо опасаться.
– Не особенно.
– В нашей системе ты числишься контактным лицом.
– «l’Etoile» – это какая-то благотворительная организация. Один мой друг – член ее правления. Он говорил, что их может заинтересовать торговля облигациями финансовых активов, поэтому я попросил парней из отдела кредитов наладить с ними связь. Что-то не так?
– Все нормально. Просто Уильям Терндейл по какой-то причине ими интересуется. Поэтому он и звонил. Он хотел бы знать все, что мы можем ему сообщить.
Теннис проскальзывает в кабинет, и я показываю ему на трубку, одновременно произнося одними губами имя «Джош». Теннис хмурится и устраивается на краешке дивана.
– Как Уильям узнал, что у нас дела с «l’Etoile»? – спрашиваю я.
– Он приказал одному из своих брокеров поспрашивать тут и там.
Я быстро черкаю в желтом блокноте напоминание самому себе: «Выяснить, кто из моих ребят проболтался».
– Я считал, что обсуждать одного клиента с другим – это против политики фирмы.
Минуту Джош пережевывает мой скрытый упрек.
– Я не думаю,
– Это не имеет особого значения, – отвечаю я, считая, что уже высказал свое мнение. – Мой друг из правления «l’Etoile» работает на «Терндейл». Его зовут Андрей Жилина. Если у Уильяма есть вопросы, ему лучше поговорить непосредственно с Андреем.
– Жилина? – переспрашивает Джош. – Он родственник Кати?
– Ее брат. Управляет представительством «Терндейл» в Москве. Вообще-то он работал здесь лет двадцать назад. Мы тогда были аналитиками.
Мне приходит в голову, что звонок Уильяма Джошу может сыграть мне на руку, предоставив повод связаться с Андреем. Я не осмеливался звонить ему с момента разрыва с Катей, который произошел несколько недель назад, поскольку я не знал наверняка ни о том, что она ему рассказала, ни его реакцию. Потеря Кати как друга уже была достаточно болезненной, потерять еще и Андрея будет просто катастрофой.
– Скажи мне, – начинает Джош и делает паузу. На заднем плане его секретарь говорит что-то, но я не могу разобрать, что именно. Однако голос у нее грустный. – Секундочку… – Он замолкает.
Джош переводит наш разговор в режим ожидания, и голос его секретаря вьется у меня в ушах, а я стараюсь разобрать ее слова. Могу поклясться, она произнесла мое имя. Проходит полминуты, и меня охватывает смутное беспокойство. Теннис вопросительно поднимает бровь.
– Он говорит с кем-то еще, – отвечаю я. – Наверное, дела государственной важности.
Теннис ухмыляется. Резкий щелчок возвещает, что Джош снова на линии.
– Кое-что случилось, – быстро говорит Джош, проглатывая окончания. – Мне нужно уйти.
– Что стряслось?
– Извини, – бормочет он. – Мне правда очень жаль.
И отключается. Ничего не понимая, я смотрю на свою трубку и небрежно бросаю ее на стол. Чувство беспокойства во мне растет.
– И чего он звонил? – спрашивает Теннис.
– Без понятия. Джош звонил мне, чтобы сообщить, что Терндейл расспрашивал о клиенте, которого я привел к нам в прошлом году, но потом нас прервала его секретарь, после чего Джош заявил, что ему надо уйти, а голос у него при этом был такой, будто ему хвост подпалили.
– Наверное, какой-то журналист неправильно написал его фамилию.
Я автоматически улыбаюсь, но мое внимание привлекает неожиданное движение в отделе трейдинга. Ева Лемонд и какие-то мужчина и женщина, которых я раньше никогда не видел, идут к столу Кейши. Мужчина выглядит, как каменщик, принарядившийся для визита к менеджеру банка, в котором он хранит свои сбережения, а женщина – как будто играет главную мужскую роль в студенческой постановке. Когда они подходят, Кейша смотрит вверх.