Распоротый
Шрифт:
– Хочешь, я отнесу тебя в душ, – предложил я.
– В душ? – Она снова зашевелилась и наконец, опираясь на валик, приподнялась и села, обхватив руками колени. – Да… Попозже…
Что-то тревожное было рядом, таилось в падающих на ворс покрытия тенях, но что – я никак не мог понять.
– Пора идти, – вдруг сказала Таш, поднимая голову.
– Зачем? – по-дурацки спросил я, разом осознавая, что меня мучило и чего я боялся с той самой минуты, как пришел в себя.
Чудо кончилось и больше не должно было повториться. Я хотел удержать выскальзывающее из пальцев мгновение, хотя знал, что это безнадежно.
– Ты придешь ко мне еще
– Не стоит. – Таш покачала головой и, подвинувшись к краю кровати, спустила ноги на пол. – Так будет лучше. Ты же знаешь мое правило.
– Да, – согласился я. – Меня предупредили.
Я давно уже не ждал ничего от жизни и научился относиться к каждому подарку судьбы как к случайному событию, состоявшемуся по ошибке или недосмотру Плетущей Нить, Я понимал, что Таш неизбежно должна уйти от меня, но было все равно грустно и даже немного больно.
"Не будь свиньей, – сказал я себе. – И не дергай за хвост спящего дракона. Еще десять минут назад ты был невероятно счастлив. Скажи спасибо, что Таш вообще согласилась встретиться с тобой. У тебя давно ничего такого не было. И вообще могло никогда не быть".
– Ты привезешь мне экипаж? – спросила Таш.
– Конечно.
Я еще раз оглядел ее, стараясь сохранить в памяти такой, какой она была сейчас – нагой, стройной, невероятно красивой, сидящей на краю моей кровати, и быстро вышел, почти выбежал, стараясь избавиться от соблазна сесть рядом, обнять и, мягко повалив назад, снова погрузиться ртом в горячие, жадные, припухшие за последние полтора часа губы.
На ватных ногах я вывалился из гостиницы и, завернувшись в накидку, направился к площади Семерых. В это время найти экипаж было труднее, чем после полуночи, но на площади находилась любимая забегаловка возниц, и я рассчитывал на успех. Через четверть периода я уже входил обратно в гостиницу, пытаясь угадать, вернулся Оклахома или нет.
Таш я обнаружил уже полностью одетой и расчесывающей мокрые волосы. Увидев меня, она встала, Я остановился перед ней, и так мы стояли, застыв посреди зала, не отрываясь глядя друг другу в глаза. Я понимал, что прощаюсь с ней, по сердцу у меня скребли кошки, но говорить я не мог. Все, что я хотел бы сказать, не имело для Таш никакого знамения, и мне оставалось только молчать, доедая последние крошки с пиршественного стола.
– Почему ты так смотришь? – спросила Таш, насквозь прожигая меня своими прозрачными глазами. – Ты привез возницу?
– Идем, – сказал я, – не будем тянуть. А почему ты боишься открытого взгляда? По крайней мере это честный взгляд. В нем нет никаких уловок.
– Ты маньяк, – сказала Таш и улыбнулась. – Убийца. У меня не тело, а мешок с костями. Что ты сделал со мной?
Я пропустил ее вперед, но, когда она уже собиралась выйти в дверь, остановил, положив руку на плечо. Таш замерла, не оборачиваясь, и тогда я крепко обнял ее сзади, зарывшись лицом в пепельный водопад волос. Так мы стояли почти минуту, и я был бесконечно благодарен Таш за то, что она не делает попытки высвободиться.
Сейчас я был в таком состоянии, что мог улавливать ее мысли. И я отчетливо услышал, как мелькнула у нее в голове безглагольно-чувственная цепочка: "По-моему, он очень несчастен".
– Грустно тебе? – тут же спросила она вслух.
– Не весело, – коротко отозвался я и вдруг неожиданно для себя добавил: – Один я здесь…
Сам не знаю, как это вырвалось. Но предпринимать что-либо теперь было поздно.
– Ладно, – сказал я, делая над собой усилие и разжимая руки. – Пора идти, возница уедет.
Мы вышли к подъезду. Больше всего мне сейчас хотелось узнать, где она живет. Однако на Керсте не принято было провожать дам, и я ограничился тем, что помахал вслед рукой. После этого я не стал возвращаться в Луговой зал, где уже наверняка трудились уборщики, а отправился к себе и как был в мокрой накидке бессильно свалился в кресло перед компьютером.
Мне хотелось привести в порядок спутанные мысли, но вместо этого я без устали снова и снова погружался в происшедшее со мной за последние два часа. Сказать, что у меня давно не было ничего подобного, значило покривить душой. У меня никогда не было ничего подобного. Ни с одной из девушек, с которыми я был близок, ни здесь, ни на Земле, ни на тех базах и планетах, где мы судорожно отдыхали и зализывали раны во время наших коротких передышек, я не переживал столь полного и глубокого слияния тел, а может быть, и душ.
За то короткое время, которое Таш была со мной, она успела вернуть окружающему миру поблекшие и вылинявшие в результате ухода Марты краски. Я словно возвратился на два часа в свое старое состояние, когда бытие имело вкус, цвет и запах и когда я вечером всегда знал, зачем должен просыпаться утром. Жалко, что все закончилось, но, несмотря на тихую печаль, я был бесконечно благодарен Таш. Теперь, после ее ухода, у меня появилась уверенность, что не все еще потеряно и рано или поздно я снова стану самим собой.
Вздохнув, я посмотрел на часы. До сеанса связи с Давантари оставалось больше периода. Я подумал, что ждать этот сеанс абсолютно бессмысленно, поскольку теперь нам нельзя даже толком поговорить. Надо было лететь к оставленным в предгорьях камерам слежения. Кого-то они сегодня, несомненно, взяли. Вот только кого? Вряд ли мне удастся быстро найти этих люден Но если кто-нибудь из них все же попадется мне однажды, я постараюсь его ни за что не упустить.
Я вытащил из ниши кибердоктора и прилепил его на грудь. Охватившая меня после ухода Таш умиротворенность вовсе не исключала возможности очередного приступа. Потом я пристегнул к наголовной повязке локатор, смотал до времени все это в клубок и сунул в карман. Без локатора в сегодняшнем тумане я рисковал вообще не долететь до своих камер. Бластер я решил не брать.
Вылетев за город, где, кроме придорожных, не было других линий электропередач, я спустился пониже и, ориентируясь на шум воды, полетел над Ясоко к горам. Я мчался, опустив голову, сквозь облепляющую лицо пелену мелких капель и, зажмурив глаза, слушал играющую внутри негромкую музыку, имя которой было Таш. Сегодня мне отчаянно повезло, и я хорошо понимал это. Я чувствовал искреннюю благодарность к этой девушке и почти любил ее за то, что она для меня сделала.
У моста, где стояла камера, я приземлился, но задерживаться надолго не стал. Быстро заменив кассетный блок, я поднялся и, снова ввинтившись в туман, полетел к дороге на Лайлес. Самый короткий путь туда проходил через поросший лесом конец горного отрога, отделяющий Драный Угол от долины, в которой находился город. Но я предпочел не рисковать в тумане на сложном рельефе. И только приняв решение, я вдруг осознал его причину. Еще вчера мне было абсолютно безразлично, что случится со мной в ближайшем будущем. Теперь я хотел жить.