Распущенные знамёна
Шрифт:
Ушат пролитой холодной воды стал бы для генерала более приятен, чем это известие, произнесённое к тому же с известной долей издёвки. «Не успели известить… Ну, конечно! Вот откуда те недомолвки и смолкающие при его приближении разговоры. Он просто не попал в круг посвящённых. И по делу! Кто он теперь такой? Вербовщик, всего лишь вербовщик… Господи, как стыдно!»
Дальше ехали молча. Деникин был раздавлен, его адъютант растерян, Бокий и его бойцы довольны. И, я вам скажу, не без причины. Перехват посланного за генералом конвоя занял считанные минуты. Меньше минуты ушло на то, чтобы привести трёх офицеров в машине и пятерых казаков на лошадях
— Вот чёрт! — выругался Бокий, одновременно подав своим людям сигнал приготовиться. — Засекли-таки!
Все слова относились к обстановке на лётном поле где стоял ощетинившийся стволами пулемётов «Невский» а вокруг него гарцевал казачий разъезд. Деникин первый раз за последние минуты оживился. Он точно помнил, что тот «Невский», который доставил делегацию, сразу же улетел в Ростов, чтобы там дожидаться окончания переговоров. Он тогда ещё мысленно похвалил «товарищей» за то, что догадались не оставлять самолёт в залог. Значит, это другой самолёт и прилетел он специально за ним. Как ни странно, но эта мысль добавила генералу настроения. Потому, когда Бокий негромко предупредил: — Антон Иванович, только не вздумайте шутить! — Деникин так же негромко ответил: — Если хотите, чтобы я вам помог, отведите от меня наган!
Что-то Бокий в этих словах расслышал, потому что ствол отвёл.
Казаки преградили конвою дорогу. Их командир, подъехав ближе, узнал Деникина, чем был явно смущён.
— Ваше превосходительство! — доложил он — Нами обнаружен подозрительный самолёт.
— И чем это он вам подозрителен, есаул? — буркнул Деникин. — Самолёт как самолёт. К тому же прилетел он за мной.
— Как за вами? — вырвалось у есаула, за что тут же был награждён недовольным взглядом Деникина, но сдаваться пока не собирался. — Мне про это ничего неизвестно!
— Фу-ты ну-ты! — фыркнул Деникин. — Это как же мы с генералом Калединым обмишурились: забыли вас предупредить, — и тут же гаркнул: — А ну, прочь с дороги!
Есаул покраснел, но рта больше раскрыть не посмел. Молча отдал команду, и дорога к самолёту стала свободной.
АРТУР
До чего же эти французы приставучи. Второй час сидит напротив и что-то лопочет, притом обращается-то ко мне, хотя я сразу дал понять, что не понимаю, о чём он говорит. Все мозги, лягушатник хренов, выел!
В купе заходят ещё двое. Что-то мне в них показалось подозрительным, и я было дёрнулся, хотя куда? — оружия-то у меня нет. Однако «мой» француз среагировал моментально: наставил на меня наган и на чистейшем русском произнёс: — Сиди и не рыпайся!
Вот и кончился мой «Золотой телёнок», и с тем же результатом. Хотя, нет. У меня отобрали только саквояж, где были двести тысяч, остальное не тронули. На прощание тот, со шрамом, что был у них, видимо, главным, произнёс:
— Счастливого пути, а лучше, мой вам совет, до скорой встречи!
В
ГЛЕБ
По возвращении в Петроград Деникин был определён под домашний арест до окончания служебного расследования, а в Новочеркасск для участия в переговорах вылетели новые военные представители: начальник Генерального штаба Духонин и ваш покорный слуга.
В кабинет Каледина нас допустили без проволочек. Предупреждённый адъютантом атаман уже ожидал нас на полпути между дверью и столом. Поздоровавшись, Духонин представил меня:
— Командующий войсками Центрального округа, заместитель наркома обороны генерал-полковник Абрамов.
Каледин уважительно покосился на пустой рукав моего кителя, протянул руку.
— Рад знакомству! Весьма о вас наслышан.
Как только все расселись, Духонин сразу взял быка за рога:
— Алексей Максимович, мы настояли на этой аудиенции, чтобы поговорить с вами не как с партнёром по переговорам, — оставим словоблудие политикам! — но как представители верховного командования с действующим генералом русской армии. Извольте ознакомиться с предписанием!
Духонин протянул Каледину запечатанный конверт. Тот, не скрывая некоторого удивления, сломал печать и вскрыл пакет. По мере чтения лицо генерала, до того слегка напряжённое, заметно оживилось. Он поднял глаза на Духонина.
— Готовимся к наступлению, ваше высокопревосходительство?!
— Точно так, товарищ генерал-полковник! Именно так отныне произносится ваш чин, а про «высокопревосходительство» забудьте.
Заметив на лице Каледина лёгкое замешательство, Духонин улыбнулся.
— Ничего, Алексей Максимович, привыкнете. На словах хочу добавить, что после того, как сформированный вами, согласно предписанию, корпус, прибудет на Румынский фронт, вы незамедлительно вступите в командование новой формирующейся армией.
Духонин, следом за ним я и Каледин, поднялись.
— Если у вас нет вопросов, товарищ генерал-полковник, приказываю немедленно приступить к исполнению предписания Генерального штаба!
Протянутая для прощального рукопожатия рука начальника Генерального штаба повисла в воздухе, поскольку руки Каледина были вытянуты вдоль туловища, а сам он принял строевую стойку.
— Не понял, — посуровел лицом Духонин, опуская руку, — вы что, отказываетесь исполнять приказ?!
— Никак нет, ваше высокопревосходительство! — отчеканил Каледин, вскидывая подбородок. — Простите, но я пока не знаю, как теперь произносится ваше новое звание…
— Генерал армии, — подсказал я.
— Никак нет, … товарищ генерал армии! — поправился Каледин. — К формированию корпуса я приступаю незамедлительно в полном соответствии с полученным приказом. Но сроки отправки его на фронт будут зависеть от результатов переговоров, участниками которых мы с вами являемся.
Взгляды двух генералов — тяжёлый, давящий Духонина и упрямый Каледина — скрестились. Я с тревогой наблюдал за ходом дуэли. Первым «опустил шпагу» Духонин. Он пожал плечами и слегка раздражённо произнёс: