Распутье
Шрифт:
237
Параллельно что-то опять прокричал Муромцев. Костя глянул через калитку туда, куда тот обращал гневный жест кулака, и увидел Олиференко, сидевшего на покрытой снегом лавочке у двора своей тётки, которую вся улица называла "тётя Вера Шевцова". "Местный бомж" также что-то покрикивал, хотя и не настолько внятно, как Иван. Всё дальнейшее больше походило на спектакль, для которого актёры заранее разучили роли и где заранее был просчитан весь комический эффект.
– Заткнись вообще, чучело!
– стараясь придать своему голосу грозный оттенок, кричал Муромцев.
– Ну, сука-падла позорная, подожди!
– просто и веско ответствовал Олиференко.
– Я тебе всю рожу расквашу!
–
– Сука, на лекарства пахать будешь!
– предупреждал второй.
И т.д., и т.п. Костя минут десять наслаждался затейливостью и разнообразием оборотов, удивляясь внесловарным возможностям родного языка: "Если судить по силе выражений, то противники уничтожили друг друга в считанные мгновения, испепелив огнём более сильным, чем ядерный". Но, видно, великий русский богатырский дух ещё не совсем угас в родах обоих витязей, кое-что от предков они получили, и на удивление стойко перенесли первый - словесный - этап побоища. Какой-нибудь изнеженный европеец давно бы загнулся от таких мощных проклятий, а Муромцев с Олиференко держались без особого для себя ущерба: один - за забор, другой - двумя руками за лавку.
Второму этапу великого сражения местных богатырей Костя стал свидетелем после того, как сходил к себе на кухню, поставил разогревать на плитке обед и решил выглянуть на улицу: ругаются ли те двое по-прежнему или перешли к рукопашной. На этот раз бойцы были поддержаны секундантами. Жена Муромцева Валя прямо со двора отчехвостила Олиференко по первое число. Обидевшись на "алкаша конченного", тот ответствовал кратко: "Утухни, шлюха!" На пару минут на поле боя вышла и тётя Вера. Не занимая крайних позиций, она попыталась урезонить обе сражающиеся стороны, но мирное вмешательство закончилось ничем. Оскорблённый за свою супругу Муромцев, который, впрочем, колотил Валентину чуть ли не каждый день и - отец троих детей - частенько отбирал
238
у неё нам пропой последние деньги, начал решительное движение в сторону супостата. Заметив эти вызывающие перемещения во вражеском лагере, Олиференко без колебаний поднялся со своей лавки и выступил в поход. Начался третий раунд боя. Улыбнувшись тому, что "местный бомж", едва встав, тут же поскользнулся и упал на спину, Костя пошёл обедать. Уж он-то хорошо помнил из русских народных сказок, что, прежде чем сойтись в смертельном поединке, настоящие богатыри не будут торопиться и покажут свету всю свою удаль и красу.
Мужественно растянувшись, Олиференко тем не менее через пять минут уже стоял на ногах, успев и из лежачего положения нанести урон противнику двумя-тремя крепкими фразами. Утвердившись на ногах, он на всякий случай выставил руки со сжатыми кулаками в стороны и начал уверенно спускаться от двора тёти Веры к улице, при этом подробно расписывая противнику, во что у него превратится физиономия и другие части тела после того, как они сойдутся ближе.
Иван Муромцев, напротив, начал с тщательного планирования операции: "Я тебе, кабан, все ноги поотрываю! Щас поймаю, руки на хер повыдёргиваю! Башку оторву, будешь безглазым ходить, рожа!.." Далее, дабы не допустить врага на свою территорию, Иван быстро сделал пять шагов навстречу тому, но, словно испугавшись собственной храбрости, остановился и перешёл к активному наблюдению. Несмотря на полную решимость сражаться до конца, он, как благородный человек и настоящий рыцарь, предупредил врага: "Тока подойди, блин, чучело, убью насмерть!"
Наступил решительный момент сражения. Супротивники продвинулись один другому навстречу метров на пять, и решительный момент назрел. На некоторое время то ли храбрость покинула Олиференко, то ли он решил, что оборона более выгодна с тактической точки зрения: дойдя
– Не ходи, Иван, убьёт ведь!
– подзадорил Абрамов соседа.
Уязвлённый в чувстве мужского достоинства, Муромцев выкрикнул "да я его" и два раза шагнул так устрашающе, что хоть картину пиши. Очевидно,
239
детям Муромцева привиделось в этот грозный миг, что их отец сидит на богатырском коне и, подняв на уровень груди своего ворога копьё (разумеется, из цельного ствола сосны), готов дать шпоры и рвануть навстречу смерти или славы. Они подбежали к Ивану и начали просить его идти домой.
– Не трогай его, дурака, папка. Он пьяный в доску, зачем он тебе нужен...
– повторяли кандидаты в сироты.
Олиференко, словно боясь, что добыча ускользнёт от него, вступил, наконец, на мостик и выкрикнул:
– Что, сучара, за щенков своих прячешься?!
Но не тут-то было. Муромцев так наорал на детей и даже ткнул одного в спину, что они тут же ушли играть к колонке, которая из-за поломки текла и образовала вокруг себя целый каток.
Вечером Костя узнал от Петровича, что развязка драки так и не наступила. Олиференко, пройдя ещё метров десять, упал и переполз на сено, которое вывалил под двором другой сосед старика Завадский, и проспал на свежем воздухе, пока не село солнце. Муромцев же около часу ещё стоял посреди улицы, качаясь на ногах и уперев руки в бока, в отсутствии неприятеля останавливая каждого встречного-поперечного каким-нибудь глупым вопросом. Сам Абрамов к ночи допился сам с собой до того, что ему стали мерещиться в доме чьи-то шаги. От страха он пришёл к Косте и молча просидел около печки до одиннадцати часов, времени, после которого по Костиному режиму дня следовал отбой.
14
– Константин Александрович, вы не могли бы немного задержаться? Хочу обратиться к вам с одной просьбой.
– Да, пожалуйста.
– Сейчас. Мы договорим...
– Ничего, я пока оценки выставлю за самостоятельные трём классам.
Костя взял журналы и присел за стол. Елена Николаевна, новый директор школы, снова повернулась к своим собеседникам:
240
– Итак. С дежурством после четырнадцати часов решено?
– Ладно - присматривать за школой. Но отвечать за всё на двух этажах руководители кружков вряд ли согласятся. И я тоже не согласилась бы на их месте, - возразила Новикова.
– Тогда давайте думать...
Из нескольких следующих фраз Костя понял, что присутствующие обсуждают правила внутреннего распорядка, за создание которых, как слышал он краем уха, с первых дней своей работы взялась Леонова. Компания судя по всему собралась не случайная, и костя с удивлением отметил, что разработкой нового курса школы после эпохи безвременья при Степаныче занимаются люди, которых это безвременье устраивало. Всё понятно с Крушак, Крат и Растрепаевой - они заместители. Хотя первая при постоянном отсутствии старого директора на работе привыкла все все вопросы решать самостоятельно, а вторая и третья откровенно бездельничали. Но как в этой группе оказалась англичанка Елена Александровна? Ответ напрашивался только один: желание участвовать во власти и быть "особой, приближённой к..." на случай, если начнут прижимать лентяев. Здесь же сидели Галицкая и Савченко, которых Костя уважал, но которые, в его понимании, едва ли могли в чём-либо согласиться с остальными. Костя стал прислушиваться.