Распутица
Шрифт:
Она вспомнила, как в детстве грезила иностранными городами, начертанными на шкале радиолы «Урал». Тогда ей казалось: вот она вырастет и объедет самые крупные и красивые города мира. Но увы, ничего этого в её жизни не сбылось. Впрочем, Миша ездил на фуре за границу, и он мог бы также её и свозить куда-нибудь. Но разве Николай одну её с ним отпустит? С детьми ни за что не посидит.
Юлия не думала, что рассуждала наивно, она совершенно не знала, что в те годы, для таких как она, ни о какой загранице нечего было даже мечтать.
Пока она готовила ужин, дети играли в комнате, прибегали к ней на кухню, показывали наперебой свои рисунки. Юлия подумала о муже, нужно ли ему сказать о своём побочном заработке? Она боялась, что Николай ошибочно истолкует её отношения с Михаилом, да к тому же напомнит,
Она вспомнила, как Михаил приглашал её провести время в ресторане, и пожалела, что отказалась, так как испытывала желание отметить удачу. Да и хотелось просто отдохнуть от каждодневной суеты и от бесконечных домашних хлопот. Но в его глазах её согласие означало бы нечто большее, и он бы вполне посчитал её доступной женщиной, что ей досаждало больше всего. Ведь мужчины, наверное, воспринимают женщин в самом прямом их назначении, то есть они должны доставлять им радость даже одним своим присутствием. А потом открывается, что они не прочь с ними переспать. И выходило: то, что позволяется мужчинам, запрещается женщинам, в чём ей виделось ущемление женской свободы, которой, собственно, по большому счёту и не было. А если какая-то женщина переступала черту, то она мгновенно отделяла её от порядочности и тогда она навсегда приобретала ярлык падшей, то есть призрачная свобода лишала её непорочности. Но Юля не хотела оказаться в двусмысленном положении. Ей пока было хорошо и с Николаем, чего ещё желать? С первым мужем она жила недолго, но это всегда было приятно, может, поэтому иногда казалось, что они прожили не один год, а десять. Хотя счастье оказалось таким кратким, будто вместилось всего лишь в один день. Со вторым всё происходило почти по сценарию: она с трудом терпела нелюбимого человека, который к тому же бил её, чему она, как ей казалось, не давала серьёзного повода. Ведь с шоферами никогда сама не заигрывала, просто в хорошем настроении иногда шутливо поддерживала их невинные приставания, их шутки, не придавая им никакого значения. Причём скоро всех забывала, просто ей серьёзно никто не нравился и для неё они были слишком простоваты. Она не имела высокого положения, но всё равно считала себя по душевному, умственному складу выше их.
И Николай и Михаил, несмотря на свои разные характеры, почти в равной степени вызывали к себе симпатию, чем она всегда дорожила. Однако, не признаваясь себе, Юлия отдавала предпочтение Михаилу, потому что в нём ощущалась какая-то материальная нацеленность; он казался духовно выше Николая, хотя особой начитанностью, так же как и муж, не блистал.
Пока она так думала, пришёл муж, чем-то несколько подавленный. Она это тотчас поняла и подумала, что про её отношения с Михаилом он уже всё знает. Если он спросит, то она ему ответит, что это делает исключительно в интересах семьи и никакие чувства её с Михаилом не связывают. Юлия боялась у него спросить, почему он пришёл не в духе? Но вскоре муж сам заговорил, что командир отправляет его на три дня в командировку за призывниками в Пензу, откуда он привезёт в часть молодое пополнение.
– Ты поедешь один? – спросила она.
– Я каждый раз езжу, будто больше некому. Пусть офицеров посылает. А я всего лишь старший прапорщик.
– Может, больше некого?
– Да есть. Просто каждый
– Ничего, Коля, ты сам говорил, что в армии приказ не обсуждается, а выполняется. Ты гордись, что тебе оказывают высокое доверие.
– Вот как ты заговорила! – удивился Николай с недовольной усмешкой.– Ладно, накрывай стол. Пора принять, как на войне бойцу перед атакой, наркомовскую норму. Надоело всё! Журыкин подлец, он, наверное, думает, что я ненавижу его из-за Антонины. Мне бы пора рапорт написать и перевестись в другую часть. Заблуждается мужик!.. Надо было на дуэль его вызвать, а я сплоховал…
– В какую же атаку собрался идти, если даже на дуэль не вызвал? – засмеялась она.
– Вот если бы он тебя стал обхаживать, тогда бы я точно не только на дуэль, я бы его пришил на месте и с чистой совестью сел бы в тюрьму.
– Не беспокойся, Коля, я бы до этого не допустила, ведь живу не одна, а с тобой.
– Свежо придание… он может ловко бабам пудрить мозги, а они только уши развешивают… Пенза разве тебе не атака?..
Юлия уже почти не слушала мужа, она обрадовалась, что у Николая неприятность на службе, а не личная, связанная с ней. Она испытывала лёгкую вину перед мужем, что у неё появилась какая-то другая жизнь и уже не могла и не хотела от неё отказываться. Она машинально накрывала стол, дала ему поесть и пошла за детьми в комнату. Они, бедняжки, видно, так наигрались, что вповалку заснули на диване.
– Ну что же вы так, не дождались, мои милые, – подражая тону сестры, заговорила Юлия, раздевая их. Женя открыл глазки и попросил кушать.
– А мы ждали, ждали, Варька заснула, а я просто лежал и дядю Колю слушал…
– Сейчас он поест, и мы пойдём, – она обратилась к дочери, – Варюша, а ты будешь кушать?
– Она ела печенье, а я не хотел! – как бы за сестру ответил брат.
Варю мать не разбудила и перенесла на приготовленную раскладушку, упрекая себя за то, что не покормила детей хоть чем-нибудь, прежде чем идти к Михаилу. Зачем она почти с ходу побежала звонить ему? Неужели так хотелось его увидеть или просто обрадовать своей удачей? Но Юлия об этом больше не думала…
После ужина, когда Женя заснул, приняла душ. Николай уже спал. Наверное, сильно устал, она прижалась к его волосатой груди и незаметно заснула с мыслями о Михаиле, не находя в этом ничего постыдного…
Глава четырнадцатая
Через два дня Николай уехал в командировку с двумя сержантами-срочниками. Юлия хотела проводить мужа на поезд, но он почему-то отказался от её предложения.
– Если было бы можно, я бы поехала с тобой, – сказала она вполне искренне, отправляя его на работу, приготовив ему на дорогу провиант.
Николай молча поцеловал её, пожал руку Жене, подержал на руках Варю. Дети всё ещё стеснялись его. Но Юлия была довольна, что муж так тепло попрощался с ними, будто уезжал на год.
В кафе у Юлии повара спрашивали, нельзя ли достать импортные вещи. Она, конечно, не могла им твёрдо обещать, потому что это зависело не от неё. И только отвечала, что надо спросить, тогда будет ясно, можно ли надеяться. Но Михаил пока не объявлялся, Евгения была весьма сумрачна, поскольку до неё основательно дошло, что Юлия продавала вещи, и от этого её мучила жгучая ревность. Почему Миша так поступил, почему не предложил ей это дело навсегда, а только временно? Ведь между ними установились настоящие любовные отношения. Правда, неделю она проболела ангиной, и всё это время Миша ей не звонил, она полагала, что он уехал. И теперь, когда стало определённо ясно, что он «подцепил» Юльку, Евгению обуяла злость. Она впервые возненавидела подругу и отныне не хотела видеть её: «Вот какая праведница, вот какая тихоня, – про себя возмущалась та, – никогда бы не подумала, что она способна у подруги отбить любовника. Я ей этого не прощу! Вот почему она отговаривала меня от него, мужа моего пожалела, а своему рога наставила. Ах, какая сволочь, а сама изменила Николаю. Вот я ему всё скажу, что у него за жена! А может, не стоит связываться, ведь, чего доброго, всё расскажет моему боцману?»