Распутин-1917
Шрифт:
Одним из тех, кто на практике претворял в жизнь эти постулаты, был Отто Куусинен, удивительно органично совмещавший пещерную ненависть ко всему, имеющему прилагательное “русский”, с пролетарским интернационализмом и любовью к буржуазному образу жизни.(*) Отто всегда умел держать нос по ветру. В 1911 году, тридцати лет от роду, он стал вторым председателем социал-демократической партии Финляндии, занимавшей 40 % мест в финском парламенте. В это же время его ближайшим соратником был Суло Вуолийоки, крупный землевладелец и миллионер. У кого было больше миллионов — вопрос спорный.(**) Куусинен всегда слыл гедонистом, искусным дипломатом, хорошо знал закулисную великосветскую жизнь и обстановку в Европе. Как рыба в воде, ориентировался среди революционных партий и течений, но теснее всего сотрудничал
Этот заказ, как перчатка на руку, надевался на задачу, поставленную подпольным революционным комитетом — поднять матросский бунт и обеспечить поддержку готовящемуся в Петрограде государственному перевороту. На щит поднималась законность революционной экспроприации и поощрялись погромы. Знающий человек под революционным зонтиком мог произвести точечные изъятия наиболее ценного компактного имущества проклятых буржуев. Ашберг и Ганецкий за весьма скромный процент обещали оперативную реализацию экспроприированного с последующей легализацией капитала в далёкой Америке.
Дух захватывало и голова кружилась при одной мысли об открывающихся перспективах. Оставалось согласовать отдельные мелочи и получить задаток от посланца зарубежного бюро ЦК, сидевшего полчаса напротив товарища Куусинена. Гость пил чай, неторопливо читая отчёт финских революционеров о проделанной работе и детальных планах на будущее. Что-то настораживало Отто в этом немолодом, знающем себе цену человеке. От него исходила неуловимая, непонятная угроза. При взгляде на визитёра у Куусинена создалось впечатление, что он смотрит в дремучий лес, в чащу, видит там хищные глаза, но не может определить породу зверя и степень его опасности. Но кого ещё могло прислать зарубежное бюро в такой ответственный момент, когда революция выходит на финишную прямую?! Не мальчишку-студента! Вот такие, умудрённые опытом революционеры и должны брать на себя ответственность, сметая с политической карты ни на что не годное славянское государство. Конспирация соблюдена скрупулёзно. Пароли названы. Деньги в саквояже — настоящие, а их количество исключает провокацию охранки — откуда у полиции такие фонды на оперативную работу? И всё же…
— Простите, товарищ…
— Штирлиц.
— Товарищ Штирлиц, а вам на словах что-то просили мне передать?
— Конечно! — посланец оторвался от отчета, аккуратно сложил его вчетверо, спрятал во внутренний карман, но почему-то задержал там руку, — меня просили высказать вам глубочайшее признание и искреннее восхищение работоспособностью, изобретательностью… А ещё просили передать по секрету…
Гость понизил голос до шёпота, и Куусинен наклонился к его губам, чтобы расслышать, что тот говорит, как вдруг подбородок и гортань пронзила тяжёлая, острая боль. Он не успел ни крикнуть, ни что-либо сделать. Мозг разорвался, пронзённый адским огнем,
— Товарищи просили передать, что разваливать СССР им придётся без твоего участия…(****)
—----------------
(*) По воспоминаниям жены Куусинена, их семья «в голодном 1922 г. могла себе ни в чем не отказывать. «Ежегодно мы получали от бесклассового общества новую машину, разумеется бесплатно, имели квартиру, дачу, шофера, домашнюю прислугу — тоже совершенно бесплатно… Продукты отпускались вне очереди и в неограниченном количестве. В конце месяца в книжечках проставлялся штамп — «ОПЛАЧЕНО», поэтому экономка считала, что мы оплачиваем расходы». В это же время рядовому гражданину приобрести для ребенка 100 грамм масла можно было один раз в месяц, выстояв огромную очередь.
(**) Айво Куусинен описывает, как консильери выдавал средства на поездку в Лондон жене агента Коминтерна Пеккала: "Отто вынул из жилетного кармана 4 больших бриллианта, и сказал: " Каждый стоит 4 тысячи… На дорожные расходы".
(***) Семья Куусиненов и сегодня — зажиточная и преуспевающая. Дочь Куусинена Герда после Второй мировой войны даже успела поработать министром в правительстве Финляндии. Сейчас потомство Куусинена входит в финскую элиту и преспокойно занимается самыми различными делами в финских верхах.
(****) Детали политической деятельности Куусинена в этот период установить трудно. Дело в том, что все бумаги местной социал-демократии за 1913–1917 год «утрачены». Вот такая беда случилась с политическим течением, славящимся своим пристрастием к канцелярщине.
(*****) Участие Куусинена в интригах внутри партийного руководства, приведших в конце концов к развалу СССР, велико и неоспоримо. Вот — самая лёгкая из всех публикаций на эту тему —
Историческая справка
Финны всегда были и остаются оголтелыми националистами. Геноцид русских в 1918 году, названный “Выборгским Нанкином”, имел продолжение сто лет спустя, когда в 2018 году Финляндия выпустила памятную медаль о событиях 100-летней давности, прославляющую этнические чистки и “окончательное решение русского вопроса”.
Глава 13. На задворках Российской империи
Поезда дореволюционной России похожи на радугу. Вагоны первого класса синие, второго — жёлтые, третьего — зелёные. Билеты благородно-небесного, намекающего на голубизну крови его пассажиров, в два раза дороже яично-соломенных и в шесть раз — вегетарианско-салатовых. За время войны цены постоянно ползли вверх, и к 1917 году поездку за максимальную стоимость уже мало кто мог себе позволить. Фешенебельные вагоны ходили полупустыми, билет продавался без места. Пассажир просто подходил с ним к нужному вагону, а проводник сам рассаживал дорогих гостей, определяя на свой вкус и с учётом важности пассажира, где кому ехать. Чем выше статус, тем полнее и охотнее исполнялись пожелания.
Третьим классом ездила не только беднота. Встречались пассажиры, не желающие переплачивать, любящие общение, не стесненное светскими условностями. В третьеклассных вагонах атмосфера складывалась традиционно веселая и душевная. Не удивительно, что герои «Идиота» князь Мышкин и купец Рогожин познакомились именно там, а болтливый чиновник им еще и все сплетни рассказал. Но все же, низший класс накладывал определенный отпечаток убогости, считался в высшем обществе “не комильфо”, поэтому товарищ Раскольникова Разумихин из “Преступления и наказания” был искренне возмущен, что скупердяй и не состоявшийся жених Дуни Лужин отправил свою невесту и потенциальную тещу путешествовать именно третьим классом.