Распутин. Правда о «Святом Чорте»

Владимирский Александр Владимирович

Все эти данные были сообщены Распутиным царской семье и повлекли за собой отставку Хвостова. Как подробность инсценировки этого заговора интересен следующий факт: в телеграммах, поступавших к Гейне из Христиании, помещался ряд лиц, проживавших в Царицыне и входивших будто бы в сношения с Иллиодором и даже приезжавших к нему в Христианию для осуществления заговора. Однако произведенное по сему поводу, по горячим же следам, расследование через жандармскую полицию не только не подтвердило правдивости этих указаний, но с полной очевидностью показало, что поименованные лица из Царицына никуда не уезжали, как о том свидетельствовали акты осмотра домовых книг и других документов.

Следует заметить, что А.Н. Хвостов был лично очень ценим и уважаем государем, а в особенности Императрицей, которые, по свидетельским показаниям личностей, близко стоявших ко двору, считали его религиозно-нравственным и в высшей степени преданным царской семье и России, однако эпизод показывает, насколько Хвостов прежде всего

заботился и оберегал свои личные интересы: однажды он пригласил к себе жандармского генерала Комиссарова и предложил ему немедленно, переодевшись в штатское, поехать к Распутину и привезти его к митрополиту Питириму, что тот и исполнил. Исполняя поручение Хвостова, Комиссаров вместе с Распутиным прошел в покои Питирима, где в одной из комнат их встретил служка Питирима, который, приняв их, удалился во внутренние покои с докладом к Его Высокопреосвященству. Вскоре после этого в ту же комнату вошел сам Питирим, и здесь, когда ему Распутин представил генерала Комиссарова, последний заметил, как Питириму было неприятно на этот раз появление в его покоях жандармского генерала. Тем не менее Питирим пригласил их следовать за собой, и когда они вошли в гостиную, то увидели здесь сидевшего на диване Хвостова. При виде Распутина Хвостов стал нервно смеяться и переговариваться с Питиримом, а затем, пробыв недолгое время, попросил Комиссарова сопровождать себя домой. Комиссаров, оказавшись в крайне неловком положении, совершенно не понимал происшедшего. Проезжая в автомобиле, Хвостов спросил Комиссарова: «Вы что-нибудь, генерал, понимаете?» И получив отрицательный ответ, заявил: «Знаем теперь, в каких отношениях состоит Питирим с Распутиным, а ведь когда вы с ним приехали в покои митрополита и служка доложил ему о вашем приезде, то этот человек, не имеющий, по его словам, ничего общего с Распутиным, сказал мне: «Разрешите отлучиться на несколько минут, так как ко мне приехал именитый грузин», и теперь мы знаем, какие грузины ездят к Вашему Преосвященству». Этот эпизод мне стал известен из допроса генерала Комиссарова».

Нам версия В.М. Руднева кажется все-таки маловероятной. Белецкий был слишком опытным чиновником, чтобы не понимать: в данном случае с падением Хвостова неизбежно и его собственное падение из-за причастности к подготовке покушения на Распутина. Ведь общественности невозможно было бы доказать, что товарищ министра всего лишь имитировал покушение, чтобы свалить своего начальника. А вот Чрезвычайную следственную комиссию важно было убедить в том, что в реальности он, Белецкий, никакого убийства Распутина не готовил, а потому ни в какой уголовщине не замешан. И Руднев, как кажется, ему поверил.

И уж конечно Сергей Труфанов ни в какой инсценировке покушения на Распутина участвовать бы не стал. Он хотел смерти своего врага всерьез. Просто покушение было плохо подготовлено, привлекать к его подготовке пришлось авантюриста Ржевского, который все благополучно завалил. Но, с другой стороны, нельзя же было привлекать к такому делу профессиональных полицейских. Во-первых, вполне могли отказаться, поскольку в должностные обязанности полицейских, равно как и жандармов, не входило убийство «старцев». Во-вторых, в этом случае возрастал риск утечки информации императорскому двору. Вот и пришлось прибегать к услугам лиц с сомнительной репутацией, в итоге проваливших дело. Между прочим, дилетанты Феликс Юсупов, Владимир Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович в конечном счете сработали куда более результативно, хотя толком замести следы не сумели, должно быть, по неопытности.

По заключению Руднева, «из всех государственных деятелей Хвостов был ближе всех к Распутину, что же касается до столь нашумевших отношений его со Штюрмером, то в действительности отношения эти не выходили из области обмена любезностями: Штюрмер, считаясь с влиянием Распутина, исполнял его просьбы относительно устройства отдельных лиц, посылал Распутину иногда фрукты, вино и закуски, но данных о влиянии Распутина на направление внешней политики Штюрмера следствием не было добыто решительно никаких.

Не больше была связь с Распутиным и у министра внутренних дел Протопопова, которого Распутин почему-то называл «Калинин», хотя надо сказать, что Распутин относился к Протопопову с большей симпатией и всячески старался защищать его, хвалить и выговаривать пред государем в тех случаях, когда почему-либо положение Протопопова колебалось. Распутин делал это почти всегда в отсутствие государя из Царского Села путем предсказаний императрице, имевших характер изречений Пифии, где сначала говорилось о других и затем уже переходилось к восхвалению личности Протопопова, как преданного и верного царской семье человека. Подобное отношение Распутина к Протопопову создавало для последнего и благоприятное отношение со стороны императрицы. При осмотре бумаг Протопопова было найдено несколько типичных писем Распутина, начинавшихся словами: «Милый, дорогой», но всегда говоривших только о каких-либо интересах частных лиц, за которых Распутин хлопотал. Среди бумаг Протопопова, так же как и среди бумаг всех остальных высокопоставленных лиц, не было найдено ни одного документа, указывавшего на влияние Распутина на внешнюю или внутреннюю политику.

Протопопов отличался, можно сказать,

удивительной слабостью воли, хотя всю свою длинную карьеру до министра внутренних дел проходил в качестве выборного лица разных общественных групп, вплоть до должности товарища председателя Государственной думы. Так как периодической печатью Протопопову приписывалась жестокая попытка подавления народных волнений в первые дни революции, якобы выразившаяся в установке на крышах домов пулеметов для расстрела безоружных толп манифестантов, то на предварительном следствии на это обстоятельство было обращено особое внимание председателем комиссии, присяжным поверенным Муравьевым, поручившим обследование этих событий специальному следователю, Ювжику-Компанейцу, установившему путем допроса нескольких сот лиц и проверкой отобранных войсками пулеметов, найденных на улицах Петрограда в первые дни революции, что все эти пулеметы принадлежали войсковым частям и что ни одного полицейского пулемета не было не только на крышах домов, но и на улицах, причем вообще никаких пулеметов на крышах домов не стояло, кроме ограниченного числа пулеметов, поставленных с самого начала войны на некоторых высоких домах для защиты от налета неприятельских воздушных машин. Вообще нужно сказать, что в критические дни февраля 1917 года Протопопов проявил полную нераспорядительность и с точки зрения действовавшего закона преступную слабость».

В этом-то и заключалось трагическое влияние распутинщины на судьбу России. Благодаря протекции Григория Ефимовича назначения на государственные посты получали лица, хотя и преданные престолу, но неспособные справиться со своими обязанностями, предотвратить военные поражения и революцию. Впрочем, если бы Распутина не было и на постах премьер-министра и министра внутренних дел оказались бы люди более соответствующие своим обязанностям, вряд ли бы им удалось предотвратить военное поражение России в Первой мировой войне и революцию. Слишком отсталыми и неспособными справиться с вызовами, брошенными войной, оказались экономика и политическая система России в сравнении с другими великими державами. Может быть, какие-то шансы благополучно вывести страну из войны, не останавливаясь даже перед сепаратным миром, были бы у гениев калибра Бисмарка или Талейрана. Но к 1917 году таких политиков в России уже не было. Последним из тех, кто мог бы еще предотвратить катастрофу, был Витте. Но он давно уже находился в опале, в том числе из-за своей прогерманской позиции, и даже с помощью Распутина не смог вернуться к власти. К тому же он умер еще в 1915 году.

Иногда утверждают, будто царская чета обсуждала с Распутиным лишь религиозные вопросы и здоровье наследника. Однако переписка Николая и Александры показывает, что в поле зрения их общения с Распутиным был гораздо более широкий круг вопросов. Так, 4 декабря 1916 года Александра Федоровна писала императору: «Но Господь, который весь любовь и милосердие, помог, и наступил уже поворот к лучшему. Еще немного терпенья и глубочайшей веры в молитвы и помощь нашего Друга (так супруги именовали в переписке Распутина. – А.В.), и все пойдет хорошо! Я глубоко убеждена, что близятся великие и прекрасные дни для твоего царствования и России. Только сохрани бодрость духа, не поддавайся влиянию сплетен и писем – проходи мимо них, как мимо чего-то нечистого, о чем лучше немедленно забыть. Покажи всем, что ты властелин, и твоя воля будет исполнена. Миновало время великой снисходительности и мягкости– теперь наступает твое царство воли и мощи! Они будут принуждены склониться пред тобой и слушаться твоих приказов, и работать так, как ты хочешь и с кем ты назначишь. Их следует научить повиновению. Смысл этого слова им чужд: ты их избаловал своей добротой и всепрощением. Почему меня ненавидят? Потому, что им известно, что у меня сильная воля и что когда я убеждена в правоте чего-нибудь (и если меня благословил Гр.[3]), то я не меняю мнения, и это невыносимо для них. Но это – дурные люди».

5 декабря царица убеждала царя: «Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего Друга. Он так горячо денно и нощно молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только Он, – как я в том глубоко убеждена и в чем мне удалось убедить Эллу, – и так будет и впредь – и тогда все будет хорошо. В «Les Amis de Dieux» один из божьих старцев говорит, что страна, где божий человек помогает повелителю, никогда не погибнет. Это верно – только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета – не думать, что Он чего-нибудь не знает. Бог все Ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают Его души, так восхищаются Его удивительным умом – способным все понимать. И когда Он благословляет какое-нибудь начинание – оно удается, и если Он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уж не Его вина – но Он меньше ошибается в людях, нежели мы – у Него жизн. опыт, благословенный богом. Он умоляет, чтобы скорее сменили Макарова (министра юстиции. Уже после смерти Распутина, 20 декабря, он был уволен. – А.В.) – и я вполне с Ним согласна. Я сказала Шт(юрмеру), что он напрасно его рекомендовал; я ему говорила, что это далеко не преданный человек, и что теперь самое главное – найти действительно преданных людей, на деле, а не только на словах, и что мы должны за них крепко держаться».