Распутник и чопорная красавица
Шрифт:
— Это мистер Рассел, главный констебль, а это мистер Сондерс из полиции Эдинбурга, — представил присутствующих Куинн.
Миссис Луэллен-Джонс кивнула обоим в знак приветствия.
— Я задам вам несколько вопросов о событиях вчерашней ночи, — продолжал Куинн. — А затем отдам вам такой же приказ, что и Максуини, — идти спать.
Экономка едва заметно улыбнулась в ответ:
— Спасибо, милорд!
— Насколько я понимаю, именно вы подняли тревогу.
— Да, милорд.
—
Щеки у экономки слегка порозовели.
— Да, милорд, незадолго до рассвета. Я обычно встаю рано, присматриваю за служанками, чтобы те должным образом выполняли свои обязанности.
— Так я и понял. Как вы обнаружили пожар?
— Я почувствовала запах гари. Потом пошла на кухню и увидела дым из окна… Выбежала на улицу и позвала на помощь.
— Понятно. Спасибо, миссис Луэллен-Джонс.
Экономка кивнула, встала и направилась к двери.
Неужели Куинн больше ни о чем ее не спросит? И почему молчат главный констебль и полицейский? Эзме решила узнать ответ хотя бы на один интересующий ее вопрос:
— Вы были уже одеты, когда увидели огонь?
Миссис Луэллен-Джонс медленно повернулась.
Эзме улыбнулась — не только потому, что так полагалось по роли, но еще и для того, чтобы миссис Луэллен-Джонс ничего не заподозрила. Экономка совсем не дура; если ей не хочется отвечать, она будет запираться до конца.
— Ах, я понятия не имела… Наверное, вы в самом деле очень рано встаете!
— Я всегда была ранней пташкой, миледи, — ровным тоном ответила миссис Луэллен-Джонс, переводя взгляд с Эзме на остальных: — У вас есть еще вопросы ко мне?
— Мне просто стало интересно, — не сдавалась Эзме, стараясь не выйти из роли, — где вы были, когда мужчины тушили пожар? Кажется, в саду я вас не видела…
— Поскольку вы, миледи, взяли все руководство на себя, — хладнокровно ответила миссис Луэллен-Джонс, — я не видела необходимости оставаться в саду. Я вернулась в дом, проследить, чтобы кухарка вовремя приготовила завтрак.
Несмотря на внешнюю невозмутимость экономки, Эзме готова была поклясться: последний вопрос ей совсем не понравился.
— И мистер Максуини помогал вам на кухне? — спросила она, изображая невинность.
— Мистер Максуини пошел звать полицию; уверена, мистер Сондерс это подтвердит. Я подумала, он вам сказал.
— Я не говорила с ним сегодня утром, — ответила Эзме, поворачиваясь к молодому полисмену.
— Д-да; это правда, миледи! — запинаясь, ответил тот. — М-меня позвал д-дворецкий!
Миссис Луэллен-Джонс посмотрела на Эзме исподлобья:
— Неужели вы в чем-то подозреваете мистера Максуини?
— Что вы, разумеется, нет! — воскликнул
В глазах экономки мелькнуло удивление; потом она снова едва заметно улыбнулась и кивнула:
— Спасибо, милорд. Вы все узнали, что хотели?
Она покосилась на Эзме, но та решила, что с экономки пока достаточно.
— Я удовлетворен, — ответил Куинн, поворачиваясь к мистеру Расселу и Сондерсу. — А вы, джентльмены?
— По-моему, мы выяснили все, что можно, — ответил мистер Рассел.
Сондерс кивнул.
После: того как миссис Луэллен-Джонс ушла, Сондерс бочком двинулся к двери.
— П-по-моему, нам пора… если вы не против, милорд, миледи… мистер Рассел…
— Рад видеть, что вам так не терпится приступить к работе! — воскликнул Куинн. — Убежден, что злоумышленники будут в скором времени пойманы, и уверяю вас, что в тот радостный день вы тоже получите подтверждение моей благодарности!
Мистер Рассел встал в позу, неудачно напоминающую о Наполеоне Бонапарте.
— Не сомневайтесь, милорд! Полицейские силы Эдинбурга находятся на должной высоте! Идемте, Сондерс.
С этими словами мясоторговец вышел из комнаты. За ним следовал молодой полицейский, к которому в конце концов вернулась способность говорить.
Куинн остался стоять за письменным столом, словно адмирал на шканцах, и Эзме мысленно подготовилась к очередной ссоре. Пусть приводит какие угодно доводы; она не уедет из Эдинбурга! Но он, ничего от нее не требуя, устало вздохнул, сел на стул и сказал:
— Мне не верится, что эти двое сумеют найти поджигателей.
Может, он решил сделать вид, что их прежнего разговора не было? Или просто решил, что она уедет, потому что он считает, что так будет лучше всего?
— Вот еще одна причина, почему мне следует остаться!
Куинн пожал плечами и ответил неожиданно миролюбиво:
— Поскольку я понимаю, что пытаться заставить вас уехать бессмысленно, я больше не заведу речи о вашем отъезде.
Неужели он наконец понял, что она не сдастся только потому, что он — мужчина и считает, что так будет лучше?!
— Вот и хорошо, — ответила Эзме, вздыхая с облегчением.
— Так вы говорите, что все слуги были на месте?
Такой разговор ей очень нравился. Они беседовали деловито, вполголоса, и в их разговоре не было никаких подводных камней…