Распятая на звезде
Шрифт:
Хорошо выбрали позицию красные… Но отступать нельзя. Хочешь – не хочешь, а побеждать их надо!
Тем временем солнце поднялось к зениту и жарит немилосердно. Должно быть, за тридцать. На небе не облачка. Не верится, что через неделю наступит календарная осень. В вагонах душно, но нужно терпеть. Бой может начаться в любую минуту.
Бронепоезд белых попятился – чтобы не рисковать отошли на пару верст.
Нужно осмотреться, разведать местность. Сделать это вызвался Румша. Его не было более полутора часов. Наконец грязный, но довольный он появился в штабном вагоне Войцеховского:
– Нашел! Неподалеку есть хорошее место для брода. Подход к нему хороший, скрытный – на нашей стороне густые кусты подходят к самой воде. А дальше – уступ, за которым легко закрепиться. Чуть дальше находятся окопы красных. Сколько их там, я не знаю. Но, думаю, навалившись, можно их выбить.
– Пошли, посмотрим, – Войцеховскому надо самому провести рекогносцировку, составить план предстоящего боя.
Действительно, место удачное. Есть хорошие позиции для оборудования пулеметных гнезд. Рельеф пересеченный – к противнику можно подобраться достаточно близко. Затем кинжальным огнем с флангов прижать его к окопам и одним броском прорвать оборону.
Подготовка к наступлению много времени не заняла. Решено было, что в наступление пойдет третья рота. Там люди опытные, проверенные, в бою не подведут. Выдвинулись.. Пулеметчики заняли свои позиции. Преодолели речку. Залегли. Красные ведут себя тихо, как будто не замечают того, что творится у них под боком. Но такая тишина может быть обманчивой. Нельзя расслабляться ни на минуту… Итак – в бой!
И в этот момент на позициях красных началось какое-то странное движение. Сначала из-за бруствера появилась одна голова, за ней другая, третья… Люди продолжали подниматься, вставали в полный рост. И вот уже более двадцать человек оказалось прямо на линии огня.
Все они безоружные: несколько женщин, прижимающих к своим коленям детей, хромой старик в порванном офицерском кителе, трое подростков, две девушки-гимназистки… Они не могут спрыгнуть обратно – из окопов в них тычат штыками. Большинство из них одеты очень легко. Но дрожат они не от холода, а от страха – как только начнется пальба, их уже ничто не спасет.
Дети
Вдруг одна из женщин, не выдержав напряжения, хватает своего ребенка в охапку и бросается с ним вперед. Ей удается пробежать несколько метров. И тут ей вдогонку летит граната… Взрыв! Черное кружево взметнувшейся пыли… И на земле лежат два распластанных тела. Свистит шрапнель. Обезумевшие от страха люди пытаются спрыгнуть обратно в траншею. И некоторым это удается. Матерящиеся красноармейцы выкидывают их обратно на бруствер и для острастки делают несколько выстрелов поверх голов.
Строй выпрямляется. Поникшие, вжавшиеся в себя люди обреченно дожидаются своей участи.
– Ах, сволочи, что придумали! – в ярости Румша бьет кулаками по земле. – Назад! Отбой!
Из-под ног заложников красные начинают стрелять. Пальба беспорядочная, неумелая. Опытным бойцам она не опасна. Но от шальной пули не застрахован никто.
– Отходим! Не стрелять!
Осторожно, ползком спустились к реке. Пулеметчики свое дело знают – без команды дали две очереди в молоко, обозначив себя. Теперь красные не сунутся, побоятся выйти из-за спин заложников.
– Все живы?
– Двое легко ранены.
– Будем считать, что малой кровью отделались…
Играть по условиям красных нельзя. Так можно обречь себя на поражение. Надо придумать что-то новое, чего враг от тебя не ожидает.
– Сергей Николаевич, а если использовать широкий охват, как нас в Академии учили. Большевики ждут нас возле железной дороги и, чтобы все лазейки нам перекрыть, стянули сюда все свои силы. Справа от нас большое озеро. Оно кажется очень длинным, но не бесконечное же. Вот бы найти проводника, да пройти вдоль противоположного берега. Так можно оказаться глубоко в тылу красных. И уже оттуда ударить как следует. Красные – трусы. Они за женщин и детей прячутся. Внезапного натиска не выдержат. А когда узнают, что их окружили, взяли в тиски и вовсе разбегутся. У меня в этом нет никаких сомнений.
Конец ознакомительного фрагмента.