Распятое сердце
Шрифт:
– Может быть, мы все-таки найдем выход? Ты не могла бы сказать Тревору, что нужно немного подождать?
– Подождать чего? Сказать, что, если ему станет лучше, я порву с ним? А если нет – останусь?.. Нет, Фрей, я говорила с его врачом. Он уверен, что Тревор никогда не поправится. Мне не хотелось бы вдаваться в медицинские подробности, я плохо в них разбираюсь, но я знаю точно, что Тревор никогда не встанет с инвалидного кресла.
Фрей раздавил сигарету в пепельнице. Подошел официант, и пока он
– Думаю, у меня нет права отговаривать тебя, если ты действительно так считаешь, – нарушил молчание Фрей. – Я первый встал между вами.
Андра горько вздохнула:
– Не жалей об этом, пожалуйста. Не ты встал между нами. Случилось то, что случилось. Я действительно никогда не любила Тревора. Потом поняла, что полюбила тебя. Вот и все.
– Я думаю, ты достаточно его любишь, если на всю жизнь готова оставаться сиделкой, – с холодным смешком сказал Фрей.
– О, дорогой, постарайся понять. Это не любовь, а жалость.
– Разве тебе не известна книга «Бойтесь жалости»? Автор без труда доказал, что это опасное чувство. Не забывай, что как только тебя с Тревором свяжут брачные узы, ты уже никогда не сможешь из них выбраться. Это тот брак, из которого женщине не уйти. Иное дело – помолвка.
– С одной стороны, – сказала Андра. – Но с другой – Тревор до сих пор уверен, что я приехала с любовью, желанием и до сих пор связана с ним узами клятвы. Я готова была разорвать их, зная, что у него оставались работа, полноценная жизнь, возможность встретить другую женщину. Но все изменилось.
Фрей стукнул кулаком по столу:
– Это кошмарно… просто кошмарно!
– Я знаю… О Господи! Я-то знаю это. – Андра ощущала невыразимое горе и боль. Ее мысли путались, постоянно возвращаясь к тому, что так мучило ее. «Я в западне, – с ужасом думала она. – Я как животное в клетке. И эта клетка моя совесть. Не знаю, как я все это вынесу, но уверена, что будет еще хуже, если позволю себе убежать с Фреем».
Они, как обреченные, спорили, обсуждая все заново. Потом поднялись и вышли на улицу. Фрей сказал, что ему нужен глоток свежего воздуха. Держась за руки, крепко прижавшись друг к другу, они как слепые брели по тротуару.
После долгого молчания, пытаясь в последний раз вернуться к постылому разговору, Фрей сказал:
– Кажется, мы уже обсудили ситуацию со всех возможных точек зрения. И приходим к одному и тому же выводу. Ты считаешь, что должна выйти замуж?
– Да…
– Ничего более ужасного случиться с нами не могло.
– Да, – словно окаменев, повторила она.
– Наверное, после этого я тебя никогда не увижу?
– Скорее всего так. Какой смысл в этих встречах? Мы просто будем разрываться на части и мучить друг друга.
Он заглянул в ее усталое, грустное
– Я не только теряю жену, которую, казалось, нашел. Мне к тому же придется постоянно думать о том, что всю жизнь она толкает перед собой инвалидное кресло. Хорошенькая перспектива!
– Не говори так, – воскликнула Андра в отчаянии. – Ты только мне душу растравляешь.
– Знаю, – ответил он. – Пусть я эгоист, циник, дьявол. Но я так люблю тебя, что не могу смириться с утратой.
Они подошли к парку. Людей было мало. Наконец-то им удалось затеряться, спрятаться от толпы.
Не сговариваясь, Фрей и Андра бросились друг другу в объятия. У них уже не было слез. Их руки сплелись. Закрылись глаза. Ничто не могло их сейчас оторвать друг от друга. Андре казалось, что в ее теле каждая клеточка отдается болью. Она чувствовала головокружение и тошноту.
– О, Фрей, я не хочу расставаться с тобой. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Ты мне веришь? И все-таки мне придется покинуть тебя. Другого выхода нет. Иначе всю жизнь я буду стыдиться своей жестокости.
Он осыпал ее поцелуями.
– Я знаю, что ты любишь меня, но эта жертва слишком велика.
– Прости меня, прости! – Андра горько рыдала, спрятав лицо на его груди.
– Не надо так говорить. Ты – самая прекрасная в мире. Большинство женщин на твоем месте поступили бы так, как им хочется. Я восхищаюсь тобой, хотя решение твое принять не могу.
– Прости меня, – повторяла она, рыдая. Казалось, сердце ее сейчас разорвется.
Он обнимал, целовал ее, пытался унять боль, но успокоиться не смог. Он ласкал Андру так нежно и так безнадежно, словно старался запомнить каждую черточку ее лица, запах ее волос, каждый вздох, каждый взгляд.
– Никогда больше не видеть тебя! Это меня убьет, – бормотал он.
Андра подняла покрасневшие от слез глаза.
– Разве ты не согласен, что мы не сможем больше встречаться?
– Согласен, если мы должны оставаться святошами.
– Ты что, предлагаешь, чтобы мы затеяли интрижку, когда я выйду замуж за Тревора? – горько улыбаясь, спросила она.
– Необязательно так. Но почему нам не видеться хотя бы изредка? Разве у нас нет такого права? Разве мы не можем просить у жизни хоть бы это?..
– Ты же знаешь, к чему приведут такие встречи, – сказала она почти шепотом.
– Знаю, моя дорогая.
– Не кажется ли тебе, что в нашей ситуации это будет не слишком порядочно?
– Значит, ты решила стать настоящей героиней?
– О, Фрей! Разве это принесет нам хоть какое-то счастье?
– Я не могу вынести мысли, что никогда не увижу тебя, – упрямо повторил он.
Андра вздохнула и обняла его.
– Дорогой, не стоит продолжать. Это меня убивает.
– И меня тоже.