Распыление 3. Тайна двух континентов
Шрифт:
Размерами Грот напоминал некрупную комнату в общаге. Пол каменный. Стены возведены из крупных блоков известняка. Рисунки богов на них такие же яркие, как и в день сотворения.
Пока Машка, гоняя с места на место скорпионов, трудолюбиво конспектировала, я успел осмотреть абсолютно все шероховатые, замшелые, пыльные закоулки. И ничего не нашел. С тем же успехом я мог искать колбасу в пустом холодильнике – когда бвана возвращался со смены раньше меня…
Кроме толстого слоя пыли, знаков ве-ве и дохлой курицы в помещении усыпальницы ничего не было. Впрочем, следов было предостаточно: моих, Машкиных,
Я что хочу сказать: как эта курица там появилась? Снаружи, с внешнего края, до центра было никак не достать. Тут же в голове возникла картинка: курица, привязанная к деревянному подобию подъемного крана. Но усыпальница для этого слишком мала. Развернуться негде.
Вечность назад, на прошлой неделе, мы уже видели похожие места преступления: кровавый круг, в центре – труп, и – никаких следов… Но там они были совершены мстительным духом.
Нет, вы не подумайте, духов я не боюсь. Я сам – некромант. Но для того, чтобы убить беззащитную, невинную птичку глубоко под землей, в полной темноте, когда над головой нависает чудовищная куча камней… Надо быть полным психом. Со справкой, круглой печатью и правом быть завернутым в смирительную рубашку столько времени, сколько захочется.
– Бвана, а где именно прятали Сердце?
– А вот прямо здесь и спрятали, – отозвался учитель. – В этой самой комнате. Сундучок стоял там, где сейчас курица.
– Но… почему? – Лумумба недоуменно задрал бровь и я попытался сформулировать: – Зачем прятать сундук с артефактом именно здесь? Не лучше было увезти его в Москву и запереть в несгораемый сейф, например?
Он отвернулся, и беседовал теперь не со мной, а с трупом курицы.
– Нас было двенадцать человек, и ни один не знал, что нужно делать. Мы не представляли, как Сердце себя поведет. Не имели понятия, что случится, если его переместить – оторвать, так сказать, от корней. Будет оно лежать смирно, или это – тикающая бомба, если ты понимаешь, о чем я… Единственное, в чем мы были убеждены – его ни в коем случае нельзя трогать магам. А в этом помещении есть определенная логика, – подойдя к стене, бвана смахнул десяток скорпионов и прикоснулся к каменной кладке. – Грот существовал задолго до того, как стали править фараоны. Пирамиду построили вокруг него.
– И что с того?
Это я от Машки заразился привычкой задавать дурацкие вопросы?
– А то, милый, что древние архитекторы знали толк в возведении зданий, предназначение которых – удерживать зло.
– Но тогда ведь не было магии! Пыльца появилась всего пятнадцать лет назад.
– Магия была всегда, – веско заметил учитель. – Просто в те времена она имела э… другие формы. Впрочем, тебе свойственно углубляться в детали, минуя главное.
– И что здесь главное?
– То, что это – камера смерти, – неожиданно встряла Машка. – Сюда сбрасывали узников, предварительно подвергнув оных мучительным пыткам. Отсюда они уже не выходили. Отхожим местом служил вон тот колодец, – она указала на черную дыру в полу.
– Звезда моя, откуда тебе это известно? – ласково спросил учитель. – Внезапно обрела провидческие способности?
– И ничего я не обрела. Точнее, приобрела, но давно. Еще до вас.
– О сколько нам открытий чудных… – устало пробормотал Лумумба.
– Да ничего
– Что-о-о? – спросили мы с Лумумбой хором.
– Ну, такой артефакт, который позволяет понимать все языки, – она скромно поковыряла носком берца подсохшую кровавую линию на полу. – Я купила её на черном рынке, когда Бабуля записал меня в охотники…
– Я знаю, что такое Вавилонская рыбка! – рявкнул наставник. – Зачем ты её купила? Ты что, не понимаешь, как опасно пользоваться чужими артефактами?
– Сейчас-то понимаю. А тогда…
– Что тогда?
– Мне просто хотелось знать, о чем говорят драконы.
Мы немного помолчали, каждый о своём.
Нарушил тишину Лумумба:
– Итак, моё любознательное дитя, что конкретно ты вычитала в текстах?
Я прикинул: пока Лумумба будет потрошить Машку на предмет бесценных сведений, я спокойненько закончу осмотр места преступления. Неохваченными остались только труп курицы и дорожки ве-ве вокруг него.
Ползая на коленях для лучшего обзора, но тщательно следя, чтобы не переступить кровавую линию, я опознал и законспектировал символы Дамбалы, Эрзули Фреды, мамы Бриджит и еще нескольких лоа. Любопытно.
Закрыв глаза, я наконец-то коснулся самого круга.
…Топор опускался на шею. Я видел его одним, обращенным к потолку, глазом. Громадный, с белой отточенной кромкой, он падал, как железный занавес, отсекая свет, звук, жизнь…
Взвыв, я подскочил метра на полтора, а потом уставился на ве-ве так, словно они отрастили ножки и сейчас убегут.
– Тебя что, скорпион укусил? – дружелюбно спросила Машка.
– Я знаю, чем убили курицу! Это было тяжелый металлический острый предмет.
– Молодец, – похвалила напарница. – Ты раскрыл преступление.
– Да, победа, достойная Ше Холмса и Не Пинкертона в одном флаконе, – кивнул наставник. – Я тобой горжусь, падаван.
– Вы не понимаете! – я горячился. – Факт, что я видел, как именно убили несчастную птичку, говорит о том, что… Эти символы… – я махнул рукой в сторону ва-ве. – Они не работают. Курицу просто зарубили, а ве-ве намалевали для вида.
– Значит, липа, – поджал губы наставник. – Я должен был догадаться.
– Липа? – переспросила Машка.
– Мистификация. Обман. Круг и жертва – для отвода глаз. Я должен был почувствовать линии силы, призывающие духов лоа, но их здесь нет. А я не обратил на это внимания.
– А может, он вовсе не был магом? – предположила напарница. – Ну понимаете… Пришел, намалевал эти художества, чтобы вы себе головы ломали, а сам… – она сделала неопределенное движение пальцами. – Просто взял, что ему было нужно, и ушел.
Я поджал губы. Единственное, что вело из этой камеры наружу – условно вело – это тридцатиметровый вертикальный колодец. Спуститься или подняться по нему без магии мог только бесплотный призрак или профессиональный альпинист.
Задрав головы, мы столпились под колодцем. Из него тянуло пылью и сухим затхлым воздухом. Если представить, на что похожи стенки… Шершавые и одновременно скользкие – прямо как рыбья чешуя. Да нет. Обычному человеку совершить сей подвиг нереально.
Значит, здесь больше делать нечего? – Машке надоело конспектировать описания кровавых ритуалов, и хотелось на свежий воздух. Впрочем, как и мне.