Распыление. Дело о Бабе-яге

Зимин Дмитрий

До самого рассвета я так и не могла заснуть, так что, едва краешек солнца показалось над рекой, вышла из дому и, решительно поправив лямки рюкзака, зашагала к складу. Патроны у меня еще вчера закончились и подметка правого берца скоро каши запросит, так что, если повезет, затарюсь до наплыва охотников.

Склад был заперт.

Походив пару минут вдоль огромных дубовых ворот, я задумалась. На щедрое предложение Шаробайки должны были откликнуться почти все. Шутка ли, две тысячи монет!

Кроме того, в глубине души каждый мечтал поохотиться на дракона. По себе знаю.

Соскучившись, я постучала в окованную железными полосами створу.

— Эй, Егорыч, открывай! — ничего. Развернулась спиной и заколотила каблуком.

А в ответ — тишина…

Мне стало не по себе. Склад не закрывался никогда, даже ночью. Особенно ночью… Егорыч здесь жил. За шторкой стояла походная армейская кровать, имелись запас консервов, примус с чайником и сковородкой. Мало ли что кому понадобиться? Бывало, поднимут в три утра по тревоге, и летишь на склад — взять запас патронов, да пару фугасов, да огнемет в любой момент может пригодиться…

— Ты чего буянишь? — я повернулась. Ну конечно, только их мне и не хватало. Двое самых отмороженных охотников: Обрез и Таракан.

— Склад закрыт. — буркнула я и опять заколотила в двери кулаком. Если эти пришли, значит, и другие скоро подтянутся. Грош цена тогда моему преимуществу.

— Странно… — пробормотал Таракан. — Он же круглосуточный.

— И я об том же, м-мать моя девственница…

На Обреза я старалась не смотреть. Все эти дни, что прошли с охоты на динозавра, я старалась о нем не думать. Уговаривала себя: ну что Обрез? В наряды мы вместе не ходим, в конторе почти не пересекаемся… Остынь, плюнь и забудь. Бывает.

И только я себя почти уговорила, он — тут как тут. Непруха.

Стукнув несколько раз изо всех сил, я затрясла отбитой рукой.

— Давай, помогу. А то что-то ты тихо стучишь. — и непонятно, издевается он, или всерьез.

— Отойди. — еле сдерживаясь, я отпихнула его от себя. — Отойди сам, или я тебе все коленки повыдергиваю.

— Витаминов не хватит. — осклабился тот, и придвинулся еще ближе.

Молча размахнувшись, я влепила ему кулаком по морде. Точнее, собиралась влепить, но Обрез перехватил руку.

— У тебя что, совсем крыша протекла? — выкручивая моё запястье, этот гад еще и ухмылялся.

— Ты в меня из огнемета палил. Идиотина косоглазая, криворукая… Да я тебе сейчас глаз на задницу натяну…

— Сама дура. Стояла, ушами хлопала. Я не виноват, что ты на линии огня оказалась.

— Не виноват? Думаешь, по своим палить — норм? — я одновременно пыталась освободиться и пнуть его по коленке. Но у Обреза руки были длиннее. — Отморозок.

— Я ж тебе говорил: динозавр на дуло наступил, оно и погнулось… — меня аж затрясло. Отойдя на пару шагов и прикидывая, куда сподручнее бить, я пообещала тихим шепотом:

— Я тебе сейчас х…х… хвост погну. И вместо ноги приклею:

так и будешь по жизни гнутый ходить.

А ну ша, малявки. — Таракан встал между нами. — Нашли время…

— Он в меня из огнемета палил, псих недоделанный, ведро без ручки. Обогнув Таракана, я вновь попыталась достать Обреза. — Знаешь, как его в народе зовут? Катастрофа ходячая. Всё у него через жопу, только ты, Таракан, этого не замечаешь. Я бы ни в жизнь его в напарники не взяла — еще в спину стрельнет…

Обрез сплюнул.

— Да нужна ты больно, пигалица кургузая. Хотел, как лучше…

— Чтоб у тебя в печени вши завелись и все кишки съели.

— А у тебя — тараканы из мозгов вывелись! Метр с кепкой на коньках, а всё туда же: в охотники…

— Заткнитесь, оба. — Таракан влепил напарнику затрещину. — Никто ни в кого не стрелял. Это был несчастный случай. Так, Витяй?

— Дак я ж и говорю…

— Он мне чуть волосы не спалил. — сказала я тише. — Кусок идиота.

— Маша, сейчас тоже получишь. Помолчи…

Я втянула полные лёгкие воздуха и задержала дыхание. Посчитала до десяти. Бабуля велел учиться сдерживаться. Он говорил, за это меня и не любят: бешенство нрава вкупе с мелким ростом вызывает в людях здоровое предубеждение.

Бешеная моська, говорил Бабуля. Будь спокойней, и люди к тебе потянутся… Ага, как же. Пыхнут из огнемета, и не заметят.

Я не привыкла быть милой. В банде это как-то не способствовало выживанию. Там было всё наоборот: не важно, какого ты роста. Главное, кричать погромче и ругаться позаковыристей. Один раз Бабуля мне рот даже мылом намылил. И самое обидное, как раз этот последний кусочек я для волос берегла…

— Почему склад закрыт? — наконец спросил Таракан.

— Ты сказал молчать.

— Не придирайся к словам. Так почему?

— У меня столько же информации, как и у вас.

— Чего шумите? — в двери открылось небольшое окошко, в которое просунулся конопатый нос. — Стучите, орете, спать добрым людям мешаете…

Обрез ловко ухватил этот нос и стал выкручивать.

— Открывай, добрый человек. — ласково попросил он. — Потом поспишь.

— Отпусти! — гнусаво заканючил нос.

— Откроешь — отпущу.

…вот всех по тревоге и подняли. Боезапас и амуницию выгребли подчистую, ничего не осталось. — закончив рассказ, мальчишка развел руками. Было на вид ему лет двенадцать, белобрысая голова светилась в полумраке склада, как новенькая серебряная копейка. — Так что дедуля отдохнуть решил, в кои-то веки на рыбалку сходить. Всё равно, говорит, пока охотники не вернуться, тут делать нечего… Ну, а меня за охранника оставил.

— Охранник. — сплюнул Обрез и ткнул пацана в грудь. — И много ты тут наохранял? Поди на сторону патроны спихиваешь, пока дед не видит…