Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны
Шрифт:
Однако это не соответствовало «высоким установкам», полученным Мехлисом. Поэтому начальник Политуправления РККА, который уже вошел во вкус инквизитора и жаждал новых жертв, разразился в адрес Военного прокурора недовольной телеграммой.
«Телеграмма
Москва, НКО, для прокурора Гаврилова,
копия: тов. Щаденко, Кузнецову.
Виза К. Е. Ворошилова
“KB”
Вы запрещаете прокурору 9-й армии судить ряд лиц в порядке, примененном в отношении Виноградова и его банды. Мы провели здесь суд над Чайковским И. И., комиссаром погранполка Черевко в том же порядке, который дал замечательный эффект. Сейчас проводим
Мехлис
16 января» [71] .
Расправы над командирами и бойцами не только не прекратились, но получили даже новое развитие. Вспомнили о «положительном» опыте времен Гражданской войны: с 24 января 1940 г. совместным приказом НКО и НКВД на боевых участках пяти действовавших там армий было создано 27 контрольно-заградительных отрядов НКВД по 100 человек в каждом, подчиненных особым отделам и наделенных широкими правами. Этот приказ был отменен лишь 4 мая 1940 г. [72]
71
РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1386. Л. 155.
72
Архив ИВИ. Ф. 221. Оп. 263. Д. 21. Л. 103, 106.
Положение на фронте стало меняться в лучшую сторону только после дополнительной концентрации войск для созданного 7 января 1940 г. Северо-Западного фронта. Его командующим был назначен командарм 1-го ранга С. К. Тимошенко.
Командование Северо-Западного фронта активно приступило к разработке плана наступательной операции. Как вспоминал Маршал Советского Союза М. В. Захаров, «наставления по прорыву укрепленных районов в штабе фронта не оказалось, так как в свое время оно было отнесено к вредительским документам и сожжено. Пришлось доставать его в библиотеке им. В. И. Ленина. На основе этого наставления и с учетом конкретных данных по финским долговременным укреплениям штабом Северо-Западного фронта были изданы инструкции по прорыву укрепленного района, оказавшие войскам большую помощь».
11 февраля, после месячной подготовки, войска фронта перешли в наступление и спустя семь дней главная полоса финской обороны — так называемая «линия Маннергейма» — была прорвана.
Теперь действия Красной Армии оценивались уже иначе. «Русские на этот раз научились организовывать взаимодействие войск, — писал главнокомандующий финскими войсками маршал К. Маннергейм. — Артиллерийский огонь прокладывал путь пехоте. С большой точностью им управляли с аэростатов и боевых машин».
Падение «линии Маннергейма» поставило Финляндию перед угрозой быстрого и полного поражения. Со всей очевидностью встал вопрос о заключении мира.
Еще в январе 1940 г. с советской стороны поступила информация о том, что СССР оставляет двери открытыми для мирных переговоров с Финляндией. Большую активность в этом деле проявила известная финская писательница X. Вуолийоки, которая с согласия правительства Р. Рюти 10 января выехала в Стокгольм, где имела встречу с советским послом А. М. Коллонтай. В состоявшейся беседе выяснилось, что советская сторона стремится к миру.
Но теперь финская сторона не спешила сесть за стол переговоров, надеясь на получение эффективной помощи со стороны западных держав, что позволило бы в корне изменить военно-политическую ситуацию. Правящие крути Финляндии, по оценке германского посольства в Хельсинки, полагали «продержаться, по крайней мере, до весны в надежде, что за это время в мире произойдут решающие события».
Но
Многие, очевидно, полагают, что в период переговоров напряжение в боевых действиях резко спало, а 12 марта наконец смолкли и последние залпы этой «незнаменитой войны».
На самом деле было далеко не так. И вообще финал Зимней войны оказался очень кровавым.
С одной стороны, финские войска, которые обороняли позиции на Карельском перешейке, помнили об обещании Маннергейма, что новая граница будет установлена по линии боев на день наступления мира. Поэтому они не только упорно защищались, но на отдельных участках фронта переходили в контрнаступление. Так, с утра 13 марта финские войска оказали сильное давление на попавшие в окружение части так называемой нашей Ребольской группы 9-й армии, пытаясь прорваться на командный пункт. Обе стороны понесли большие потери. Общие потери финских войск только за тринадцать дней марта составили 28925 человек, что превысило ее потери в январе и феврале вместе взятые [73] .
73
Архив МИД Финляндии. Ф 109. Оп. А. Д. 7. Папка 2. (Пер. с фин.)
С другой стороны, в последние дни сражения Сталин дал указание руководству Северо-Западного фронта и командующим армиями значительно усилить наступательный натиск, считая, что это в итоге принесет большие выгоды. При этом не случайно бойцы и командиры действующей армии не были проинформированы о том, что в Москве уже идут мирные переговоры. О цели распоряжения Сталина красноречиво говорит следующий архивный документ:
«Немедленно.
Шифром.
Через Начштаба.
Командующему 8 армией.
В результате нашего большого успешного наступления на Карельском перешейке финны, понесшие большие потери, запросили мира. Мы стоим всегда за мирную политику и, возможно, согласимся на ведение мирных переговоров, при этом понятно, что чем больше захватим в ближайшие дни территории противника, тем больше требований можем предъявить противнику, ввиду чего необходимо как можно больше захватить территории противника в самые ближайшие дни.
Армия достаточно сильна, чтобы отхватить у противника побольше территорий. Либо армия теперь же в ближайшие четыре-пять дней добьется успеха, либо, если она опоздает, как до сих пор опаздывала, то Ваши операции могут оказаться излишними и никому не нужными…
Ставка Главвоенсовета
11 марта 1940 г. 1 ч. 40 м.» [74] .
Во время одного из заседаний 11 марта финская делегация предложила прекратить военные действия. В ответ она получила разъяснение, что огонь будет прекращен «только одновременно с подписанием мирного договора» [75] . Однако этого не произошло. Даже утром 13 марта продолжалась наступательная операция на Питкяранском направлении по захвату островов [76] .
74
Архив ИВИ. Ф. 221. Оп. 263. Д. 21. Л. 207.
75
АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. Д. 315. Л. 22–25.
76
Архив ИВИ. Ф. 207. Оп. 249. Д. 6. Л. 27.