Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны
Шрифт:
Весной и в начале лета 1941 г. многие данные подтверждали тот факт, что фашистская Германия форсированно готовится к походу на Восток и война стоит уже буквально у нашего порога.
С самого начала 1941 г. существенно возросли переброски немецких войск и боевой техники в районы западной границы Советского Союза. С 25 мая германское командование стало перебрасывать сюда по максимальному военному графику до 100 эшелонов в сутки.
Согласно советским разведывательным сводкам, Германия на 1 февраля 1941 г. имела у наших западных границ 66 дивизий, на 20 апреля — 84–89, а на 1 июня уже 120–122 дивизии, в том числе 14 танковых и 13 моторизованных [85] . Резко участились нарушения советской границы. Наши пограничники только с 1 января по 10 июня 1941 г. задержали 2080 нарушителей, из них было выявлено 183 германских агента [86] .
85
ИРИ. Документы и материалы. Инв. № 04/467. Л. 159.
86
Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сб. док. М., 1995. Т. 1. Накануне. Кн. 2. С. 221.
Еще 29 марта 1940 г. возглавлявший НКВД Берия с санкции Сталина направил директиву пограничным войскам западных округов, в которой говорилось: «При нарушении советско-германской границы самолетами или воздухоплавательными аппаратами огня не открывать, ограничиваясь составлением акта о нарушении государственной границы». В апреле 1940 г. подобные указания получили войска прикрытия западных военных округов, а в марте 1941 г. — Краснознаменный Балтийский флот.
Не менее поразительный факт: незадолго до войны по просьбе германской стороны на обширную территорию западной части СССР были допущены так называемые поисковые группы по розыску немецких захоронений времен Первой мировой войны. Можно легко догадаться, чем они занимались на самом деле. После капитуляции фашистской Германии на допросе фельдмаршал В. Кейтель на вопрос советского следователя, какие, по его мнению, главные заслуги немецкой разведки перед войной, ответил: «Самым положительным было то, что немецкая разведка дала полную и точную картину расположения всех советских войск перед началом военных действий во всех пограничных округах».
Все более тревожные сообщения ежедневно поступали в Кремль по самым различным каналам. Приведем лишь некоторые из них за весенние месяцы 1941 г.
9 марта 1941 г. 1-е управление НКГБ СССР информировало руководство страны, что по сведениям, полученным из Берлина, немецкий журналист Э. Цехлин сообщил нашему «источнику»: от двух генерал-фельдмаршалов ему стало известно, что «немцами решен вопрос о военном выступлении против Советского Союза весной этого года».
31 марта 1941 г. то же управление сообщило наркому обороны СССР, что, по имеющимся в НКГБ СССР данным, «начиная с декабря 1940 г. до настоящего времени отмечается усиленное продвижение немецких войск к нашей границе». Далее в сообщении, состоящем из 21 пункта, подробно излагались полученные сведения о количестве дислокации и перемещении немецких воинских частей к границе СССР.
10 апреля 1941 г. были получены и доложены Сталину и Молотову агентурные данные о содержании беседы Гитлера с югославским принцем, в которой Гитлер заявил, что он решил начать военные действия против СССР в конце июня 1941 г.
30 апреля 1941 г. 1-м управлением НКГБ СССР было получено следующее сообщение из Берлина:
«Источник “Старшина”, работающий в штабе германской авиации, сообщает, что по сведениям, полученным от офицера связи, между германским министерством иностранных дел и штабом германской авиации Грегора вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно и начало его следует ожидать со дня на день».
Как это не удивительно, но предупреждение о готовящейся агрессии поступило даже от германского посла в СССР Ф. Шуленбурга.
А. И. Микоян [87] рассказывал автору этих строк:
«Когда незадолго до войны в Москву из Берлина на несколько дней приехал наш посол Деканозов, германский посол Ф. Шуленбург пригласил его на обед в посольство. На обеде кроме них присутствовали лично преданный Шуленбургу советник посольства Хильгер и переводчик МИДа Павлов. Во время обеда, обращаясь к Деканозову, Шуленбург сказал: “Господин посол, может этого еще не было в истории дипломатии, поскольку я собираюсь Вам сообщить государственную тайну номер один: передайте господину Молотову, а он, надеюсь, проинформирует господина Сталина,
87
Рассказ А. И. Микояна о беседе германского посла Ф. Шуленбурга с полпредом СССР в Германии нашел подтверждение в одном из мидовских архивных документов: в дневниковой записи В. Г. Деканозова от 5 мая 1941 г. (См.: Соколов В. В. Дипломатический ход во имя мира // Вестник МИД СССР. 1990. № 20. С. 59–63).
Обед был на этом свернут и Деканозов поспешил к Молотову. В этот же день Сталин собрал членов Политбюро, и, рассказав нам о сообщении Шуленбурга, заявил: “Будем считать, что дезинформация пошла уже на уровне послов”. Таким образом, без какого-либо внимания было оставлено Сталиным и это весьма необычное предупреждение», — заключил Микоян.
11 июня 1941 г., т. е. за 12 дней до вражеского нападения, от советского резидента «Монаха» из Финляндии поступило очень тревожное сообщение, в котором говорилось, что сегодня утром в Хельсинки подписано тайное соглашение между Германией и Финляндией об участии финских вооруженных сил в войне Третьего рейха против Советского Союза, которая начнется 22 июня.
Шифровка от 11 июня в тот же день была срочно направлена из Наркомата внутренних дел Сталину, но реакции не последовало.
Только через шесть дней начальник внешней разведки П. М. Фитин был вызван в Кремль. Почти дословно он изложил содержание секретной телеграммы из Хельсинки, добавив, что финские войска уже сосредоточиваются полукругом возле нашей военно-морской базы на полуострове Ханко. Как вспоминал Фитин, его тогда удивило отношение вождя к столь важному докладу. По его словам, Сталин проявлял какую-то «вялую заинтересованность и недоверие к агентам и их донесениям. Казалось, что он думал о чем-то другом, а доклад выслушивал как досадную необходимость» [88] .
88
«Монах» предупреждает Сталина // Очерки истории Российской внешней разведки. М., 1999. С. 434–437.
Еще один факт: 14 июня 1941 г. в советских газетах было опубликовано сообщение ТАСС, в котором опровергались появившиеся в западной печати слухи о предстоящей войне и утверждалось, что «Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз», ввиду чего, «по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы».
Сообщение ТАСС неправильно ориентировало советских людей, притупляло бдительность наших войск, породив уверенность, что правительство располагает какими-то данными, позволяющими ему оставаться спокойным в отношении безопасности западных границ СССР.
А на следующий день советский разведчик, немецкий антифашист Рихард Зорге, работавший в Токио, сообщил в радиограмме Центру: «Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня. Рамзай».
К сожалению, и это сверхтревожное донесение ни в чем не убедило Сталина.
В соответствии со строжайшими указаниями Сталина всякая инициатива со стороны командующих округами и армиями по приведению в боевую готовность войск прикрытия стала немедленно пресекаться руководством Наркомата обороны СССР и Генерального штаба. Характерной в этом отношении является телеграмма, направленная 10 июня 1941 г. начальником Генштаба генералом армии Г. К. Жуковым в адрес командующего Киевским особым военным округом (КОВО) генерал-полковника М. П. Кирпоноса, отменяющая приказ занять предполье.
Выступая 13 августа 1966 г. в редакции «Военно-исторического журнала», Г. К. Жуков говорил по этому поводу: «Сталин узнал, что Киевский округ начал развертывание армии по звонку Тимошенко… Берия сейчас же прибежал к Сталину и сказал, вот, мол, военные не выполняют, провоцируют… занимают боевые порядки… Сталин немедленно позвонил Тимошенко и дал ему как следует взбучку. Этот удар спустился до меня: “Что вы смотрите? Немедленно отвести войска, назвать виновных…” Ну и пошло. А уж другие командующие не рискнули. “Давайте приказ”, — говорили они. А кто приказ даст? Вот, допустим, я, Жуков, чувствуя нависшую над страной опасность, отдаю приказание: “развернуть”. Сталину докладывают. На каком основании? “…Ну-ка, Берия, возьмите его к себе в подвал…”»