Рассказ о любви
Шрифт:
Кроме всего прочего, есть в этом журнале адреса и телефоны учащихся. Всех, без исключения. В строго алфавитном порядке.
Ну, а теперь вы поняли, что придумал Калашников.
Да, он решил во что бы то ни стало достать классный журнал. Переписать Танин телефон. Затем Калашников предполагал возвратить журнал на законное его место в учительскую, на полочку с переборками.
Незаметно взять журнал оказалось трудной задачей. Как назло ни один учитель ни разу не выпустил его из рук, ни разу не положил на видное место.
После занятий журнал попал в руки Веры Павловны, которая, по обыкновению, в конце дня смотрела, кто сколько за день пропустил уроков и получил двоек.
И вот тут Калашников придумал.
Мимо проходила Люда Голубицкая. Калашников остановил ее.
— Позови Веру Павловну в канцелярию. Ее к телефону…
Люда молча кивнула и вошла в учительскую. Калашников стоял в коридоре напротив двери в учительскую и ждал. Он увидел, как Вера Павловна вышла, оставив на столе раскрытый журнал, а Люда вышла вслед за ней. В распоряжении Калашникова было всего минуты две.
Именно этого времени достаточно, чтобы Вера Павловна дошла до канцелярии, убедилась в том, что никто ее к телефону не звал, и вернулась в учительскую.
Но Калашников не стал торопиться. Он не вбежал в учительскую, не схватил журнал и не понесся с ним по коридорам и лестницам.
Напротив, он как можно медленнее подошел к столу. Закрыл журнал. Взял его и пошел к выходу. Держа журнал и не ускоряя шага, Калашников миновал полупустой зал, открыл портфель и вложил в него журнал в серой обложке.
15-45-44
Телефон Тани Поташовой был у Калашникова.
15-45-44. Шесть веселых цифр. 15-45-44.
Нужно сегодня же позвонить.
Подойдя к телефону, Калашников перелистал журнал, рассматривая свои оценки. За этим занятием его и застал телефонный звонок.
Телефон молчал. Вернее, нет. Он дышал. Чье-то дыхание вибрировало в трубке.
Калашников спросил:
— Кто это там дышит?
И как только на той стороне повесили трубку, Калашников не стал слушать гудочки, а быстро набрал номер.
15-45-44. Шесть коротких поворотов диска. Гудок. И сразу треск снятой трубки.
— Алло!
Ее голос. Таня сняла трубку сразу. Значит, только что, минуту назад, была у телефона.
— Алло!
«Таня, — хотел он сказать. — Танечка! Это я, Калашников. Давай не будем молчать. Давай скажем друг другу…»
— Алло!
И он повесил трубку.
Гудочки невесело запищали. В их тонком писке Калашников услышал упрек. И он нажал на рычажки.
15-45-44. Уже не заглядывая в журнал, Калашников крутил диск.
И опять с первого гудка Таня сняла трубку.
— Алло! Вы меня слышите?..
«Да-да, — кричал про себя Калашников. — Слышу! Таня!»
— Говорите!..
Он открыл рот, хотел сказать: «Таня!» Но что-то не дало ему это сказать,
Калашников сидел около телефонного столика и непонимающе смотрел в журнал. Раздался звонок. Калашников с какой-то даже радостью рванул трубку.
— Позовите, пожалуйста, Сашу.
— Да, это я.
— Саша, видишь ли, куда-то пропал классный журнал. Я уже многих ребят обзвонила. Ты не знаешь?
— Нет, Вера Павловна. Я не знаю.
— Ты можешь мне дать чей-нибудь телефон? Я еще хочу позвонить.
— 15-45-44, — сказал Калашников.
…Класс гудел. Серьезная опасность нависла над классом. Журнал. Классный журнал. Его не было. Он исчез. Его тщетно искали по всей школе. Весь день. И после уроков.
9 «б» остался в кабинете химии. На чрезвычайное собрание. Повестка дня — злополучный журнал.
Вера Павловна восстанавливала картину.
— Последний раз я видела журнал вчера в конце дня, а просматривала его в учительской. Потом кто-то, кажется, Голубицкая, да, позвала меня к телефону. Как выяснилось, случилось недоразумение — мне никто не звонил. И вот, когда я вернулась из канцелярии…
Что было дальше, гораздо подробнее мог бы рассказать Калашников. Но он молчал.
— Взял, наверное, кто-то. Ума не приложу…
Калашников сидел злой. План незаметного возвращения журнала сорвался. Незамеченным это бы не прошло. В коричневом портфеле Калашникова со стертыми медными застежками лежал тот самый журнал, к месту нахождения которого не могла приложить ума Вера Павловна. А с нею и весь класс.
— Послушай, Голубицкая, ты не вспомнишь, кто тебя попросил позвать меня к телефону?
— Кто? — красивая Люда Голубицкая, приподнялась с последней парты. — Калашников, кажется.
— Это так, Калашников?
— Да, — Калашников улыбнулся. — Это так.
И вынул из портфеля журнал.
Вера Павловна ахнула и развела руками. И весь класс ахнул.
Возвращенный журнал между тем нисколько не походил на журнал прежний. По крайней мер, снаружи.
Тот, вчерашний, мирно стоявший на полочке, был обернут в серую бумагу.
Этот, сегодняшний, выскочивший на свет из калашниковского портфеля, был красного цвета.
— Бумага порвалась, — объяснил Калашников. — Я и сменил. Серой, правда, не было.
Вера Павловна схватила красный журнал и крепко сжала его в руках. Казалось, ей вернули что-то такое, что было частью ее самой.
— Зачем? Зачем ты это сделал?
Зачем? Это было не объяснить.
— И тебе не стыдно? — Вера Павловна стукнула ребром журнала по столу. Голос ее дрогнул.
— Нет, — ответил Калашников.