Рассказ о потерянном фотоальбоме
Шрифт:
Мы знали это на опыте прошедшего года.
Сейчас они защищают Кавказ, эти солдаты и матросы, со своими винтовками и автоматами, дегтяревскими пулеметами и бронебойками. А до этого они защищали Одессу и Севастополь, а быть может, и Москву. Война прочно укоренилась в их жизни и не уйдет из нее – до конца.
Столько хлебнули они бед, столько испытали горьких потерь, что их уже ничем не испугать и не сломить.
Если на пружину оказывать долгое и сильное воздействие, то она либо ломается, либо обретает все большую ответную силу. Это – закон.
Цемесская бухта… Малая
Одно дело, воевать на земле и совсем другое – на воде и в воздухе.
Там ты лежишь на привычной, теплой или даже промерзшей земле, родной земле, вырыв в ней надежный окоп или мелкую ячейку, – и земля защищает тебя. Поднимаешься, короткая перебежка, и вновь – пластом. А если ранит, то тебя, вдавливаясь в землю, постарается вытащить твой друг, лучший твой друг, подаренный тебе судьбой здесь, на войне. Или ты будешь лежать без сознания один много часов, и тебя в темноте найдет, подберет по стону или случайно девчушка-санинструктор.
А здесь – свист воды за бортом, соленые брызги в лицо, провалы между волнами, черная пучина под килем. И цель, которую нужно атаковать, поразить любой ценою.
Ну, а накроют катер – все, амба, ранен не ранение выплывешь. Сколько их, молодых и красивых, кануло в морских безднах.
Одно – воевать и умирать на земле, совсем другое – на воде и в воздухе. Не оттого ли на моряках и летчиках лежит тревожащий отблеск необычности?
Мрачные низкие тучи, косые лучи солнца, лежащий навзничь завоеватель, и черная птица смерти у него на груди.
Вот за этим он и пришел сюда. Далеко же занесло его от любимого фатерланда.
Они регулярно посылали домой фотографии, снимали и снимались на войне. Вряд ли бы он хотел, чтобы его родные получили этот последний снимок.
Как – порою через десятилетия – находит заслуженная награда старого солдата и он чуть сдержанно, с достоинством и гордостью принимает ее, так спустя время получили за свой высокий подвиг звания городов-героев Керчь и Новороссийск.
Народ встретил это известие с радостью и сочувствием, потому что железное мужество и пролитая за свободу кровь – не забываются.
Сталинградская битва
Сталинград… Одно из величайших сражений в истории человечества.
Перелом в войне, поворот в судьбе каждого из нас.
Здесь, под волжским обрывом, находился штаб 62-й армии, командный пункт Чуйкова. От универмага, откуда с поднятыми руками, щурясь, вышел 31 января генерал-фельдмаршал Паулюс, до берега – считанные сотни метров. Думаю, что в современной войне немного наберется случаев, когда бы командующие противоборствующих сторон находились так близко друг от друга. Это и есть Сталинград.
А вот пополнение. Этих солдат только что переправили с левого берега отчаянные суденышки Волжской флотилии, Сейчас им объяснят обстановку и с ходу – в бой.
И они, и их командиры еще в старой форме, без погон. Пройдет совсем немного времени, но многое изменится. Будет введена новая форма одежды и прочие новшества. Да и война пойдет совсем другая.
Горящий,
Враг маневрировал, менял направление ударов, но это уже не могло обмануть – его готовы были встретить везде.
Эти, несмотря на мороз, раскаленные от пальбы зенитные стволы не раз переводились в горизонтальное положение, на прямую наводку по наземным целям – по танкам и самоходкам врага.
Никогда прежде не приходилось нам вести столь долгие и упорные городские, уличные бои. Да что уличные! Бой шел за каждый дом или за то, что осталось от дома, за каждый этаж, подвал, лестничную клетку. Среди проломленных перекрытий, исковерканной арматуры, перепутанных проводов и труб, битого кирпича, вырванных батарей парового отопления.
Бессистемное нагромождение развалин давало возможности для внезапного удара во фланг, для обстрела снизу и сверху. Каждое окно, дверной проем и пролом в стене превращались в бойницу и амбразуру.
Наши лучше и быстрей приноровились к новым условиям, враг слишком любил определенность, заранее заведенный порядок, и это мешало ему.
Не только невиданную стойкость проявляли защитники города, но уже в полной мере – воинское умение, быструю реакцию, сообразительность и выдумку.
А опыт городских боев не раз вспоминался и пригождался потом, в том числе и в самом Берлине.
…Откуда мы?Мы вышли из войны.В дыму за нами стелется дорога.Мы нынче как-то ближе быть должны,Ведь нас осталось в мире так немного.Шли по войне, шли по великой всей,И в сорок первом шли, и в сорок третьем,И после.И теряли мы друзей,Не зная, что таких уже не встретим.Но навсегда нам памятью даноИх видеть сквозь разрывы, в отдаленье.Мои друзья, которых нет давно,Они и нынче – наше поколенье. Все в жизни с ними было пополам,Мы все – одно! И нет прочнее сплава.И с песнею далекой по полям —Прислушайся! – проходит наша слава.Взят наконец Мамаев курган. Сколько же полегло здесь наших солдат! И опытных уже «старичков», – а «старичками» считали и называли тридцатилетних, – и пожилых, и молодых командиров, а более всего совсем юных беззаветных ребят, еще ничего не видевших и не испытавших, кого ждали и не дождались – не жены и дети, и даже не невесты, а бедные их матери. И чем моложе были эти ребята, тем больше их полегло. Они сделали в своей жизни одно – погибли за Родину.