Рассказ о потерянном фотоальбоме
Шрифт:
Партбилет, пробитый в бою, залитый кровью… Нет, не музейный экспонат под стеклом. Человеческая судьба. Никулин Андрей Андреевич. 1911. В сорок первом ему было тридцать лет. Время вступления в партию – апрель… Но какого года? Именно сюда ударила пуля или впился осколок. Но, видимо, до войны… Да, вот внизу подтверждение – 1939. Партбилет выдан не райкомом, а политотделом дивизии. Значит, владелец его – кадровый военный. Он серьезно смотрит на нас, молодой еще человек с двумя «кубарями» на петлицах. Лейтенант. Военный человек с довоенного снимка.
Он смотрит сурово, пронзительным взглядом. Он словно что-то видит впереди. Что
Он непреклонно смотрит вперед, наш современник, сраженный в жестоком бою. Да, сраженный, потому что партийные и комсомольские билеты носили обычно в левом нагрудном кармане гимнастерки.
Партбилет, залитый кровью, пробитый в бою…
Реликвия, святыня Великой войны.
На него навечно лег отсвет Времени.
Блокада Ленинграда
Не забудем переживших блокаду Ленинграда. Снимем шапки перед памятью погибших. Слава живым!…
Говоря о подвиге Ленинграда в блокаде, вспомним прежде всего армию и флот, заслонивших собой город, не впустивших врага на его площади и проспекты.
На всех фронтах и направлениях, в открытой степи, в лесах и болотах беззаветно дрались наши части и соединения.
Вступали в бой с превосходящими силами противника, защищая до последнего или многократно пытаясь отбить назад никому не известную деревушку. Выказывали доблесть, не столь замечаемую тогда, как впоследствии, – в дни и годы нашего наступления. Но чудеса и образцы отваги проявлялись каждый день, повсюду, во множестве.
И все-таки усилия наших войск, их железное упорство еще удваивались, когда речь шла о таких святынях, как Москва и Ленинград.
С чувством величайшей ответственности, готовности выполнить свой долг до конца обороняли город Ленина, Пушкина и Петра наши Красная Армия и Краснознаменный Балтийский флот.
И снова стихи А. Ахматовой:
Щели в саду вырыты,Не горят огни.Питерские сироты,Детоньки мои!Под землей не дышится,Боль сверлит висок,Сквозь бомбежку слышитсяДетский голосок.Это ленинградские дети – жертвы бомбежки и артиллерийского обстрела.
Дети Ленинграда… Те, кого не успели вывезти на Большую землю, те, кого еще не успели вывезти.
Те, искалеченные осколками бомб и снарядов, в бинтах, на костылях. И те, возле разбитой прямым попаданием школы, сгрудившиеся вокруг своей учительницы, с портфелишками в руках. И эти, на оборонном заводе, тоже – до слез – совершенные дети.
Дети Ленинграда… Граждане Ленинграда. Их глаза предельно серьезны. Они все видели смерть.
Продолжает занятия народное ополчение. На всякий случай. Если дойдет до штыкового боя, до рукопашной.
Этот прием называется: «Коротким коли, на выпаде останься!…»
Еще стихи. Их автор – пронзительный бытописатель блокады – Ольга Берггольц. Ее взволнованный голос знали все ленинградцы – он каждый день звучал по городскому радио. И хотя она сама утверждает, что «слезы вымерзли у ленинградцев», ее стихи – это «плачи», с присущей им болью, своей понятной наивностью, но и с призывом к стойкости, с верой в победу. Вот отрывок из
Главной бедой Ленинграда были не бомбежки и артналеты, пускай самые жестокие, не отсутствие электричества и тепла. Главной бедой его был страшнейший гость всех блокированных городов – голод. Не просто длительные перерывы между приемами пищи, когда потом вы можете легко это наверстать, не просто недоедание, нет, – постоянный, ежедневный, ежеминутный, мучительный, неутолимый голод, ощущаемый и сквозь сон. От голода человек слабеет, теряет силы и возможность двигаться. От голода распухают руки и ноги, кровоточат десны, выпадают зубы.