Рассказчик: Жизнь Артура Конан Дойла
Шрифт:
Пока жена приходила в себя в доме знакомых, полковник Кристи развивал тему амнезии. "Моя жена очень больна, — объяснял он репортерам. — Три года жизни выпали у нее из памяти. Она не помнит ничего, что произошло за эти три года. Не помнит, что мы переехали в Саннингдейл, не помнит своего адреса. Не знает, что с ней было после того, как она уехала из дома. Как ехала в Ньюлендс-Корнер, каким образом очутилась в Харрогите… Удивительно, но она даже не знает, что у нее есть дочь. И кстати сказать, когда ей показали снимок, где она сфотографирована с малышкой Розалиндой, она спросила, чей это ребенок: ‘Хорошая девочка… Сколько ей лет?’"
Публика и пресса с сомнением отнеслись к этим словам. От дальнейших расспросов семья уклонилась, хотя доктора выпустили несколько бюллетеней о состоянии здоровья миссис Кристи. Был сделан запрос в парламент относительно стоимости проведенных поисков — оказалось, чуть ли не десять тысяч фунтов, но министр внутренних дел назвал несравненно более скромную цифру в двадцать пять фунтов. Полковник
Осталось много вопросов и неясностей. Неизвестно, каким образом миссис Кристи проделала в ту ночь путь в три мили от Ныолендс-Корнер до Гилдфордского вокзала, откуда на утреннем поезде прибыла в Лондон. Не вполне понятно, с какой целью она поместила объявление в "Таймс". Если у нее и вправду была потеря памяти, странно, что ее издатель сэр Годфри Коллинз во всеуслышанье заявил на следующий день после ее исчезновения: "Она в Харрогите, отдыхает". Еще удивительнее, что из кингзбриджского магазина "Харродз" кольцо, принадлежащее миссис Кристи, отправили в Харрогит, причем на имя миссис Нил. Зять миссис Кристи, как выяснилось, тоже знал, что она на водах в Йоркшире — он получил от нее письмо оттуда. Полиция пошла по этому следу, но безрезультатно: зарегистрирована в гостинице была не Агата Кристи, а Тереза Нил. Высказывались разные предположения. Кто-то счел все это просто рекламным трюком. Другие склонялись к мнению, что миссис Кристи надеялась с помощью этой инсценировки припугнуть мужа — недаром она выбрала фамилию Нил, которую носила новая любовь полковника Кристи, это не могло быть простым совпадением. Высказывалось и такое предположение, что миссис Кристи хотела, чтобы ее мужа обвинили в убийстве — может быть, чтобы потом самой вызволить его из лап правосудия. Это, конечно, фантастическое предположение, соглашались его авторы, но не более фантастическое, чем обычный сюжет какого-нибудь из сочинений Агаты Кристи. Содержание писем, написанных миссис Кристи в ночь исчезновения, так и осталось неизвестным, но говорят, что в одном из них, пришедшем в местную полицию, сообщалось, что ее жизни угрожает опасность. И несомненно, отношение полиции к полковнику Кристи становилось тем хуже, чем дальше шли поиски. Один журналист не обинуясь написал по этому поводу: "Если она намеревалась совершить самоубийство и если бы труп был обнаружен в Немой Луже, у меня нет ни малейших сомнений, что полковника Кристи арестовали бы на основании косвенных улик".
Конан Дойл не высказывался по поводу мотивов поведения миссис Кристи. Для него ее дело было интересно как триумф психометрии. "Это отличный пример того, как психометрия приходит на помощь детективу, — писал он в ‘Морнинг пост’. — Эта сила, надо признаться, неясная и неопределенная, но иногда она достигает великолепных результатов. Ее часто использует французская и немецкая полиция, но если применить ее у нас, то без огласки, так как нельзя прибегать к тому, что преследуется по закону". Здесь Конан Дойл преувеличил ради красного словца. Французская и немецкая полиция, конечно, промолчала, но британская — отреагировала немедленно. "В нашей стране к работе в полиции помешанных не допускают", — заявило одно официальное лицо.
Возможно и так, но умелый пропагандист Конан Дойл уже успел заработать очко. И выиграл еще больше, сделав вид, будто оспаривает одно психометрическое впечатление Хораса Лифа. "Все, что он говорил, — заявил Конан Дойл, — оказалось правдой. Единственная ошибка состоит в том, что у него было ощущение воды, хотя, конечно, оно могло появиться от названия ‘Гидро’". Это был очень хитрый ход. Только самый неисправимый формалист оспорил бы связь между водой, о которой сообщил Лиф, и обнаружением пропавшей миссис Кристи в гостинице на водах, что Конан Дойл прекрасно понимал. Его притворное сомнение побудило читателей настаивать на неслучайности этой связи, то есть еще больше в нее поверить, в то время как Конан Дойл изображал сомнение.
Миссис Кристи, кстати сказать, отыскалась во вторник, а не в среду, как предсказал Лиф. Впрочем, Конан Дойл воспроизвел его слова: "Вы о ней услышите, я думаю, в будящую среду", и заметил, что это предсказание отчасти оправдалось, поскольку сообщение о том, что она нашлась, появилось в газетах на следующий день, то есть в среду.
Что обо всем этом думала Агата Кристи, неизвестно. Но очень скоро она избавилась от последствий пережитого. И со временем дала полковнику Кристи согласие на развод, так что он смог жениться на Нэнси Нил. Сама она через четыре года вышла замуж за Макса Маллоуна, археолога. Об этих одиннадцати днях Агата Кристи за всю жизнь не обмолвилась ни словом. Но можно не сомневаться, что вмешательство Конан Дойла вызвало у нее противоречивые чувства. Перед ним трепетали все начинающие детективщики, Агата Кристи даже больше других, потому что ей надо было начать с того, чтобы придумать сыщика, не похожего на Шерлока Холмса. "Этюд в багровых тонах" содержит, как известно, выпады против Дюпена и Лекока. А у Агаты Кристи в "Смерти миссис Макгинти", опубликованной в 1952 году, сам Холмс становится объектом нападок. "У меня свои методы, Ватсон, — говорит герой романа, писатель-детектив, Эркюль Пуаро. — Вы, надеюсь, не против того, чтобы я называл вас Ватсоном? Я не хотел вас обидеть. Удивительно,
"Кукла моя — не мое отражение", — написал однажды в сатирическом стихотворении Конан Дойл [62] . И было бы ошибкой приписывать взгляды персонажа миссис Кристи ей самой. Известно, однако, что драма в Харрогите навсегда осталась для нее больной темой. Едва ли ей было приятно узнать, что корифей детективного жанра принимал участие в расследовании этого очень личного и мучительного эпизода ее жизни.
В 1929 году, через три года после случая с ее исчезновением, в сборнике ее рассказов "Партнеры по преступлению" был напечатан очень необычный рассказ. Действие его начинается с того, что к супружеской паре Томми и Таппенс Бересфорд, дежурным героям-сыщикам писательницы, является некий джентльмен и просит найти его невесту. Томми отвечает посетителю легко узнаваемым образом: "Помимо того, что дело у вас срочное, что вы приехали на такси и недавно побывали в Арктике или, может быть, в Антарктике, — я ничего о вас не знаю". Томми, читаем мы, пишет "небольшую монографию о действии полуночного солнца" и с недавних пор играет на скрипке, притом — плохо. Он так усердно подражает Шерлоку Холмсу, что Таппенс даже предлагает ему пузырек с кокаином. По ходу действия выясняется, что первоначальные подозрения были безосновательны. Пропавшая невеста просто поехала на воды с целью похудения. Огорченный Томми выражает надежду, что записи этого дела не сохранятся. "Там нет никаких интересных подробностей", — утверждает он. Имела ли Агата Кристи намерение слегка поддеть Конан Дойла за то, что он сунул нос в ее дела? Трудно сказать. Но в названии рассказа содержится ясный намек: "Случай с пропавшей дамой".
62
Стихи в переводе М. Бородицкой печатаются в настоящем номер "ИЛ".
Глава 30. Конец мира
В марте 1927 года Конан Дойл написал Оливеру Лоджу письмо, где обсуждал пророчества о конце мира. Уже пять лет, как от медиумов всего земного шара стали поступать зловещие апокалиптические предсказания. Среди тех, кому приходилось встречаться с Конан Дойлом в старости, мало кто заметил бы в его облике черты пророка мировой катастрофы. То был спокойный, довольный жизнью человек, часто говоривший о своем "совершенном семейном счастье". Каждую весну он искал в саду первый подснежник и, найдя, преподносил Джин, чтобы отметить годовщину их знакомства. Младшей дочери — дома ее звали Билли — он запомнился как внимательный, любящий отец, у которого всегда находилось время отвезти ее к зубному врачу или на скаутские сходки. Несмотря на его общеизвестную неприязнь к суфражисткам, он воспитывал ее в сознании полного равенства с братьями. Но при этом, как вспоминает ее брат Адриан, был крайне нетерпим, если речь шла о чести. По молодости лет Адриан и Дэнис иногда вели себя буйно. Конан Дойл легко прощал сыновьям разбитый дорогой автомобиль или нечаянно подожженный бильярд, но Адриан не мог забыть "приступ белой ярости", вызванный проступком, в глазах отца гораздо более серьезным: он, Адриан, нагрубил младшей горничной.
63
Из разговора профессора Челленджера с его лакеем Остином в рассказе "Отравленный
пояс".
Излюбленным досугом Дойла оставался спорт. Хотя крикет он в конце концов бросил, он много играл в гольф в соседнем гольф-клубе в Кроуборо. Один раз он возвратился домой в одних чулках — свои башмаки для гольфа он отдал встретившемуся по дороге бродяге.
До конца жизни Конан Дойл очень интересовался новыми изобретениями и техническими открытиями, как-то даже согласился позировать в наушниках для обложки "Популярного радиоеженедельника". Безумно увлекался автомобилями. Правда, быструю езду передоверил сыновьям, но в семьдесят лет еще участвовал в Бруклендских гонках.
Если современный мир внушал ему живой интерес, о современном искусстве этого сказать нельзя. Новые художественные веяния он находил странными и даже отталкивающими. Его литературные вкусы тоже остались твердо укорененными в предыдущем столетии. Он неоднократно рекомендовал молодым читателям сочинения Скотта и Теккерея, тогда как такие многообещающие новые авторы, как Хемингуэй, Элиот и члены группы Блумсбери, оставляли его равнодушным. Разумеется, он был не из тех, на кого подействовали чары "Улисса", хотя по крайней мере одна фраза Джойса должна была задеть его за живое: "Между тем он скрупулезно разглядывал сидевшего напротив субъекта, не прекращая его шерлокхолмствовать с той самой минуты, как тот оказался у него в поле зрения" [64] .
64
Перевод В. Хинкиса и С. Хоружего.