Расскажи мне, как живешь
Шрифт:
Нашему бедному почтмейстеру, одетому, по своему обыкновению, в пижаму, стало вовсе не до сна. Попахивает международным скандалом.
Внезапно все утряслось. В наш дом прибывает таможенник из Амуды, у него в руках пресловутая посылка. Все сложности решены одним махом. Б, платит тридцать шиллингов сбора, douze francs cinquante pour les timbres et des cigarettes, n'est ce pas? [46] (Суем ему сразу несколько пачек.).
– Voila, Mousieur! [47]
46
Двенадцать
47
Вот, пожалуйста, мосье! (фр.)
Он сияет, Б, сияет, все сияют. Обступив Б., мы все смотрим, как он открывает свою посылку.
Б, вынимает содержимое и с гордым видом – ну просто Белый Рыцарь! [48] – объясняет, что это – его собственное изобретение.
– Москиты! – объясняет он нам. – Оно служит защитой от москитов!
Макс заявляет, что ни разу не видел здесь москитов.
– Здесь должны быть москиты, – настаивает Б. – Здесь стоячая вода, значит, есть москиты.
Я невольно смотрю на Мака:
48
Белый Рыцарь – персонаж сказки Л. Кэрролла «Алиса в Зазеркалье», возивший с собой массу самых невероятных вещей, о которых говорил, что они – «его собственное изобретение».
– Если бы здесь была стоячая вода, Мак давно бы это разнюхал. У него особое чутье на гнилую воду.
Б, твердо заявляет, что к северу от Амуды точно есть водоем со стоячей водой.
Мы с Максом повторяем, что ни одного москита здесь не видели. Б, игнорирует наши доводы и разворачивает свою знаменитую пижаму.
Она сшита из белого шелка – в виде комбинезона с капюшоном, рукава заканчиваются рукавичками. Застегивается этот наряд спереди на «молнию»; открытыми для москитов остаются только глаза и нос.
– Дышите вы носом, – объясняет Б., – и ваш выдох отгоняет москитов.
Макс ледяным тоном повторяет, что москитов здесь нет.
Б., дает нам понять: когда в один прекрасный день нас начнет трепать малярия, мы тоже захотим соорудить себе такую же пижаму, но будет поздно.
Мак внезапно начинает смеяться. Мы, уставившись на него, ждем объяснений.
– Я просто вспомнил, как ты сел мимо стула, – говорит он и уходит, радостно хохоча.
Ночью, когда мы все уже крепко спим, внезапно раздается дикий вопль. Мы вскакиваем, ничего не понимая…
Видимо, на дом напали грабители. Бежим в столовую.
Странная белая фигура мечется по комнате с дикими прыжками, издавая истошные вопли.
– Боже мой, Б., что случилось?! – кричит Макс.
Видимо, наш Б, сошел с ума!
Но вскоре все выясняется.
В «антимоскитную» пижаму каким-то образом проникла мышь. А «молнию» заело! Хохочем мы до рассвета. Не смешно одному только Б.
С каждым днем становится все жарче, и распускаются все новые цветы. Я не ботаник, и названия их мне неизвестны и, честно говоря, не очень интересны. (К чему знать названия, какая от этого радость?) Среди них есть голубые и розовато-лиловые, вроде маленьких люпинов, и еще похожие на дикие тюльпаны; здесь и золотистые, вроде ноготков, и красновато-коричневые стрелки еще каких-то растений. На всех склонах – настоящее буйство красок. Вот она, знаменитая «плодороднейшая степь». Я иду в комнату, где хранятся наши находки, и выбираю несколько керамических посудин
Наш дом растет прямо на глазах. В середине поднимается деревянный остов, его обкладывают саманным кирпичом. Выглядит это очень неплохо. Я поздравляю Мака и добавляю:
– Это намного лучше, чем мой туалет.
Состоявшийся наконец архитектор не спорит, лишь с горечью смотрит на рабочих… У них нет ни малейшего понятия о точности. Чего нет, того нет, соглашаюсь я. Мак с обидой говорит, что они только смеются, думают, будто это не важно. Тогда я перевожу разговор на лошадей, и Мак сразу перестает хмуриться.
С наступлением жары темперамент наших рабочих тоже становится жарче Макс увеличивает штрафы за разбитые головы и вынужден решиться на отчаянный шаг Каждое утро перед началом работы все сдают свое оружие. Вид у всех обиженный, но приходится подчиняться. Под наблюдением Макса разнокалиберные дубинки и устрашающего вида ножи передают Мишелю, и тот прячет их в нашей «Мэри»; на закате весь арсенал возвращается владельцам.
Процедура занимает уйму времени, но зато все головы и зубы теперь целы.
Рабочий-езид жалуется, что скоро потеряет сознание от жажды. Он не сможет трудиться, пока не напьется воды.
Мы ничего не понимаем.
– Но тут ведь есть вода. Почему ты не пьешь?
– Я не могу пить эту воду. Она из колодца, а сегодня утром сын шейха бросил в колодец салат-латук.
Езидам их религия запрещает касаться латука и всего, что им осквернено. Они верят, что в этом растении живет Шайтан.
– Я думаю, тебя обманули, – говорит Макс. – Сегодня утром я видел сына шейха в Камышлы, и он сказал, что находится там уже два дня. Тебя нарочно обманули.
На общем сборе рабочим зачитывается очередное постановление: никаких насмешек над езидами, никаких обманов, никаких преследований.
– На наших раскопках вы все – братья, – внушает им Макс.
Мусульманин с лукавым огоньком в глазах выступает вперед.
– Ты, хваджа, следуешь Христу, мы – пророку Мухаммеду, но и ты, и мы – враги Шайтана. Поэтому наш долг – наказывать тех, кто ему поклоняется.
– Ну что ж, отныне твоя верность долгу будет стоит тебе пяти франков штрафа, – невозмутимо говорит Макс В течение нескольких последующих дней никто из езидов нам больше не жалуется. Это удивительный, очень тихий и спокойный народ. В их приверженности Шайтану (то есть Сатане) есть нечто от искупительной жертвы. Более того, они верят, что этот мир вверен Шайтану самим Всевышним и что за веком Шайтана последует век Иисуса, почитаемого ими как грядущий пророк. Имя Шайтана никогда не должно упоминаться и даже другие слова, напоминающие его по звучанию.
Их святыня – могила Шейха Ази [49] , расположенная в Курдских горах возле Мосула, мы посетили ее, когда работали в тех краях. Нет на земле другого места, где было бы так красиво и так спокойно. Дорога вьется среди холмов, поросших дубами и гранатовыми деревьями, вдоль берега горного ручья. Воздух такой, что им невозможно надышаться: сама свежесть и чистота. Несколько последних миль пути приходится преодолевать пешком или верхом на лошадях.
«Говорят, в тех местах люди настолько неиспорченны, что христианка может купаться нагишом в ручье, ничего не опасаясь и не стыдясь.
49
Шейх Ази – мусульманский аскет, VI в Основатель религиозного ордена, названного его именем. Езиды считают его своим главным святым