Расскажи мне, как живешь
Шрифт:
Мы возвращаемся в «Харродз». Там нас поджидает наш курд-водовоз. Он докладывает, что лошадь, выбранную Мишелем, назвать лошадью нельзя. Это старая немощная кляча. Вот вам и «economia»! Макс идет смотреть на лошадь, а я усаживаюсь на стул у прилавка. Яннакос-младший развлекает меня светской беседой. «Votre roi – vous aves un nouveau roi!» [63] Я подтверждаю, что в Англии новый король. Мосье Яннакос пытается выразить свои чувства, но слов ему катастрофически не хватает: «Grand roi – Plus grand roi dans tiut monde – aller – comme za». Он делает выразительный
63
Ваш король – у вас новый король! (фр.)
64
Ради женщины! (фр.)
Внезапно является наш дурачок-бой, Мансур. Он с сияющей физиономией пылко жмет мне руку. Это его мы целый сезон учили накрывать на стол, и все равно он до сих пор, бывает, подает вилки к чаю, а заправка постелей для него – почти непосильная задача. Движения у него медленны и неуверенны, собаку и то проще научить какому-нибудь трюку.
Он зовет нас в гости к своей матери (кстати, она наша зрачка), чтобы мы посмотрели кое-какие старинные вещи.
Может, они нас заинтересуют.
Мы идем. В комнате – чистота и порядок. В третий раз за последние два часа я пью кофе.
Нам приносят вещицы. Это маленькие римские стеклянные флаконы, фрагменты глазури и керамики, монетки необычной формы и куча очевидного барахла. Макс делит все на две кучки – в одной то, что ему точно не нужно, за другую он предлагает свою цену. В комнату входит женщина, как мы понимаем, хозяйка дома. Не очень понятно, что она намерена сделать раньше – завершить торги или произвести на свет двойню (а то и пятерых, судя по ее животу). Она с хмурым видом слушает перевод Мансура и качает головой.
Откланявшись, мы идем к своей «Мэри». Переговоры насчет мула начаты, и Макс идет смотреть бочки для воды.
Мишель опять отличился: он заказал только одну бочку, такую огромную, что она не войдет в тележку, и угробит любую лошадь, да и мула.
– Но, – стенает Мишель, – ведь одна большая бочка – это дешевле, чем две маленькие, economia! И воды в нее входит больше!
Мишелю сообщают, что он набитый дурак и что отныне пусть делает только то, что ведено. В ответ он с надеждой бормочет «Sawi proba?», но и этой отрады ему не оставляют.
Следующая встреча – с нашим приятелем шейхом. Он еще больше стал походить на Генриха Восьмого, со своей бородищей, выкрашенной хной. На нем все те же белые одежды и изумрудный тюрбан. Он в крайне веселом расположении духа, поскольку собирается вскоре посетить Багдад,
– Брат, – заводит он знакомую присказку, – все, что я имею, твое. Ради тебя я не бросил в землю ни одного зерна в этом году, и вся земля в твоем распоряжении.
На что мой муж отвечает:
– Я счастлив, что столь благородный поступок вознагражден Всевышним! В нынешнем году неурожай, и все, кто хоть что-то посеял, понесут убытки. Вы же оказались мудрым провидцем, с чем вас и поздравляю.
Обменявшись подобными любезностями, они очень сердечно прощаются.
Мы забираемся в «Синюю Мэри». Мишель решительно сваливает закупленную картошку и апельсины поверх моей картонки со шляпами, окончательно ее продавив, куры возмущенно квохчут. Несколько арабов и курдов просят, чтобы их подвезли. Двоих мы берем. Они втискиваются между кур, мешков с картошкой и чемоданов, и мы отправляемся в Шагар-Базар.
Глава 7
Жизнь в Шагар-Базаре
С непередаваемым волнением я смотрю на наш Дом! Вот он стоит, сияя белым куполом, словно храм, построенный в честь какого-то древнего святого. Шейх, как сообщает мне Макс, весьма гордится этим сооружением. Время от времени он с важным видом демонстрирует его своим друзьям. Макс подозревает, что шейх заранее взвинчивает на него цену, представляя дело так, будто дом принадлежит ему, а мы лишь сняли его на время.
«Мэри» подъезжает к дому, Мишель яростно жмет на тормоза (Forca!), и на этот скрежет все выскакивают нас встречать, я вижу старых знакомых, но есть и новые лица.
Димитрий, повар, и в этом сезоне с нами. Его длинная физиономия светится чуть ли не материнской заботой. На нем нарядные штаны из цветастого муслина. Он так рад, что хватает мою руку и прижимает ее к своему лбу, после чего гордо протягивает мне деревянный ящик с четырьмя новорожденными щенками. Это, говорит он, будут наши сторожевые собаки. Поваренок Али был при нем и в прошлом сезоне и теперь важничает перед новым поваренком, Феридом. Вид у этого Ферида почему-то страшно испуганный. Но Макс говорит, что это его обычное состояние.
Еще у нас новый бой, Субри. Это рослый, энергичный мальчишка, весьма не глупый. Он улыбается нам, сверкая зубами – белыми и золотыми.
Полковник и Кочка уже приготовили для нас чай. Полковника вообще отличает чисто армейская дисциплинированность и педантизм. Он завел тут новое правило – выстраивает рабочих в шеренги при выдаче бакшиша. Те воспринимают это как забавную шутку. Полковник обожает наводить чистоту. Когда Макс уезжает в Камышлы, наступает его час. Сейчас в доме, удовлетворенно заявляет он, все просто блестит.
Все вещи на своих местах, даже те, что раньше вообще не имели собственного места. Все неприятности в жизни исключительно от беспорядка, уверяет полковник.
Кочка – наш новый архитектор. Это его прозвище возникло из безобидной реплики, брошенной им полковнику, при подъезде к Нусайбину. Подняв штору в купе, архитектор решил взглянуть на ландшафт, в котором ему предстояло провести несколько месяцев.
– Любопытное местечко, – заметил он, глядя на окрестные холмы. – Столько кочек!
– Ничего себе кочки! – возмутился полковник. – Да понимаете ли вы, юноша, что каждая такая «кочка» – это погребенное поселение, насчитывающее несколько тысячелетий?! Вот вам и кочки!